Тяжелая вода невыносимо тянула на дно. Вылететь практически невозможно. До пояса поднимаешься, и вода втягивает обратно. Полеты отменяются. Смотрю за прозрачной стеной люди. Я их вижу, они меня нет. Пробую рукой. Твердо. Пройти нельзя. Но где-то должен быть выход. Опять вода втягивает в себя, силы еще есть, но они не бесконечны, разум работает над вариантами выхода. Вынырнула. Убрала с глаз прилипшие ко лбу, к щекам волосы. Снова люди. Магазин бытовой химии. Дама выбирает порошок и какую-то соль для ванны, капризно указывая пальцем на ценник. Мол, не видит цену. Губы шевелятся голоса не слышу. Мысленно похихикала, но до губ даже не дошла улыбка, нельзя терять ни мгновения пробую есть! Рука прошла сквозь. Уф. Теперь собраться вылететь подняться насколько можно высоко и войти в другую реальность. Люди совершенно не обратили внимания, какиз примерочнойвышла мокрая фигура. Прошла мимо них и вышла из магазина. Они были заняты своими покупками.
Я проснулась. Снова закрыла глаза и увидела, как женщина шла в мокром платье по улице города, оглядываясь по сторонам.
Я путешественница по снам. Хаос моя вотчина, моя стихия.
Нас с детства пугают Хаосом. Наверное, от страха перед ним. Может быть, и правильно делают. Но для меня это единственная реальность жизнь, в которой не повторяется ни одно мгновение.
Ворота в иные миры
Я родилась в последний день лета. Поэтому меня назвали Августина. Родилась в хорошей доброй семье, где все заботились друг о друге и любили, как могли. Я и была дитя любви. Может, именно любовь моих родителей даёт мне силы видеть и слышать за обыденной формой предметов и людей Иное
Отец был нашим кораблем, на котором мы плыли. Наша защита. Спокойный и молчаливый. Мама певунья; все застолья, которыми была расцвечена их молодость, без ее серебряного голоса не обходились.
Как пела мама, мне нравилось очень, а вот вечеринки мне не нравились совсем. Бродила между веселящимися взрослыми, в чужом, гомонящем чужими голосами и светящемся чужими огнями доме, и с нетерпением ждала, когда меня, уже полусонную, отец возьмёт на руки, и мы отправимся домой.
Больше всего я любила смотреть сквозь ресницы на звезды, качаясь, плывя в папиных руках. Ради этого мига готова была терпеть все вечеринки.
Дневник
однажды в детстве она долго смотрела на звёздное небо, и звёзды ей казались не больше, чем дырочки в бархате ночи, за которым свет.
и, если научиться читать рисунок звёзд, то можно найти выход к этому свету
а еще она помнила,
что не поддается логике
и древние истории,
услышанные
то ли во сне,
то ли далеко в детстве,
навсегда изменили ее мир,
она не просто им верила,
она доверила им свою жизнь,
всю, без остатка
В детстве я часто просила маму читать «Гадкого утёнка», обливалась слезами, и всё равно в следующий раз упрашивала читать именно эту сказку.
Это моя история.
Когда, повзрослев, я прыгнула в воду и поплыла, мама наседкой носилась по берегу в ужасе, что ее ребенок сейчас утонет. Я не понимала, почему мама не радуется моей радости плыть, а она замирала в ужасе её дитя вот-вот утонет.
Что это? мама показывает мне фотографию, где я с группой таких же смешных оболтусов, одетых в лётную зимнюю одежду на много размеров больше, радостных и счастливых после первого прыжка с парашютом, на аэродроме стою на фоне Ан-24.
Мама поймала меня за чисткой зубов, и я с полным ртом пастой отвечала:
Я на фоне кукурузника.
А что ты там делаешь?
Фотографируюсь, я даже не увидела почувствовала мамин взгляд, поняла: не время для шуток. Нуууу в общем я занимаюсь в аэроклубе.
Отец! Отец! Ты слышал! Она занимается в аэроклубе!
Отец вытащил трубку изо рта, отложил газету.
Да, я знаю.
Ты знаешь?! Ты знал!!!
Мама идет к отцу.
Отец быстро встаёт и с достоинством отступает к комнате: привычка никогда не выяснять отношения, потому как с мамой это делать бесполезно.
Да, знаю и горжусь своей дочерью. Не каждый мужчина может
Всё. Теперь они будут выяснять, кто больше меня любит, а кто меньше, и я могу под шумок убежать из дома.
Как ты мог?!
Я захлопываю дверь.
С парашютом я прыгала, только чтобы распрощаться со страхом смерти. Но разве такое скажешь маме?