«Под взыскательным жребием рока»
Под взыскательным жребием рока
Трудных жизней круговорот.
Перемешаны краски Марокко
Между черных и белых широт.
Здесь народов скрестились дороги,
И берберская глушь приняла
Беглецов и скитальцев убогих
Внуки Хама не ведали зла.
Сохраняя потомков завета,
Мудрость их обретали взамен
В синагогах, на минаретах,
В крепостях за периметром стен.
Бубна плач, перестук барабанов,
Андалузская скорбь скрипачей
Все сошлись под шатрами барханов,
В глубине африканских ночей.
«От Грузии повеет теплой грустью»
От Грузии повеет теплой грустью
И близостью! Вершины гор парят,
Нисходит ночь, кадит туманом густо,
По морю звезды бродят наугад.
Во тьме сияет золото Колхиды
Природы изобильное руно,
Прощаются печали и обиды,
Жить на земле в любви заведено.
Сок виноградный закипает в лозах,
Певуча кровь Давида и Тамар
И рвется к небу восхищенья возглас
Благословенье за бесценный дар.
«Звезды рассыпаются метелью»
Звезды рассыпаются метелью,
Серебрят узорами окно,
Над земной прохладной колыбелью
Им блуждать и помнить суждено.
От ветров февральских не укрыться,
Брезжит в сердце искорка огня
Зерна жизни солнечные птицы
От ненастий крыльями хранят.
В час весенний тишину рассеет
Звонких льдин блаженный антифон
Свяжет воды посох Моисеев,
Вознесет молитву Аарон,
Великаном пробудится север,
Псалмопевцы встанут из земли,
И листва зашелестит на древе,
Что в снегах от бед уберегли.
«Открыла дверь и крылья отстегнула»
Открыла дверь и крылья отстегнула,
Покой и радость: молчаливый дом!
Пространство жизни, мир стола и стула
В чужих хоромах дышится с трудом.
Я здесь хозяйка, женщина, богиня,
Извилист путь к родному очагу.
Теперь печаль туманом синим сгинет:
В любой момент прислушаться могу
К спокойному теченью судеб, мыслей,
Сложить слова в неторопливый ряд.
Над книгами так замирает мистик
Сквозь время души плачут, говорят.
Из Кордовы когда-то наши предки
Бежали в ночь, молились об одном:
Не дай сломаться плодоносной ветке,
Пусть у потомков будет новый дом.
«Он чинит время в старом Амстердаме»
Он чинит время в старом Амстердаме,
Вращаются века, созвездья, стрелки.
Блуждают лица в потемневшей раме,
Кругом повторы, двойники, подделки.
Волнуется вода, дрожит в каналах,
Плывут по ней то облака, то льдины.
Ему всегда чужой эпохи мало,
И окликом в ушах звучит ладино.
Опять бредут в пыли дорожной предки
От ужаса, беды непоправимой.
Им в ноздри бьет изгнанья запах едкий,
Кочевья, одиночества и дыма.
А для потомков жребий уготован
Забвения, предательства, скитаний,
Скорбей и ласки родины суровой,
Которая надолго домом станет.
Колдует он над хрупким циферблатом,
Горит в костре заката мастерская.
А память все зовет, влечет обратно
И никогда его не отпускает.
Он чинит время в старом Амстердаме,
Рождаются, уходят с миром люди.
Поют и плачут о далеком Храме,
И молятся, не ведая, что будет.
«Кто говорит, что этот мир изучен»
Кто говорит, что этот мир изучен,
Тот ничего о нем не понимает,
А между тем, судьба дает нам случай
Постичь, что жизнь не линия прямая,
И под иным углом увидеть Землю,
Принять творенья вечного основы,
Тогда разумность выбора созреет,
Грядущий день одарит счастьем новым.
Найди свой путь, открой любви границы,
Чтобы в душе вселенная звучала,
С одним желаньем сердцем устремиться
К познанью бесконечного начала.
«С волнением воспоминанья»
С волнением воспоминанья,
Покинув рабство, вольным став,
Отведай черствый хлеб изгнанья,
Соленость слез и горечь трав.
Вкус многотрудного исхода
Из сытости небытия,
Где в людях умерла свобода,
Отвергнута любовь моя;
Кто знает, сколько лет в пустыне
По собственным следам блуждать?
Пусть вера в сердце не остынет
И станет путь как благодать.
Иди за мной в лучах надежды
Спасенья знаки впереди,
Не будет мир таким, как прежде,
Кругом поют: Господь един!..
Прими лишенья и страданья
Как искупление стыда,
А долгожданность оправданья
Решенье высшего суда.