Финнерти промолчал, явно не желая поддерживать разговор на эту тему.
Забавно, отозвался он наконец. Я полагал, что ты должен был дойти до точки. Поэтому-то я и приехал.
Пол корчил гримасы, пытаясь застегнуть воротничок.
Что ж, ты был недалек от истины. Уже шел разговор о том, что мне следует проконсультироваться у психиатра.
Значит, ты уже доходишь до точки. Вот и прекрасно! Давай плюнем на этот паршивый вечер. Нам нужно поговорить.
Дверь спальни отворилась, и Анита заглянула в комнату.
О, Эд! А кто же с Бэйером и Кронером?
Кронер с Бэйером, а Бэйер с Кронером, ответил Финнерти. Закрой, пожалуйста, дверь, Анита.
Уже пора идти в клуб.
Это тебе пора, сказал Финнерти. Мы с Полом придем попозже.
Мы отправляемся вместе и немедленно, Эд. Мы уже и так опоздали на десять минут. И ты меня не запугивай, не выйдет.
Она неуверенно улыбнулась.
Анита, сказал Финнерти, если ты не проявишь уважения к мужскому уединению, я сконструирую машину, у которой будет все, что есть у тебя, но которая будет относиться к твоему мужу с уважением.
Анита покраснела.
Не скажу, чтобы я была в восторге от твоего остроумия.
Нержавеющая сталь, сказал Финнерти. Нержавеющая сталь, обтянутая губчатой резиной и имеющая постоянную температуру 98,6 по Фаренгейту.
Слушай начал было Пол.
И краснеть она будет по приказу, добавил Финнерти.
А я могла бы сделать мужчину вроде тебя из мешка с грязью, сказала Анита. И каждый, кто попытался бы к тебе прикоснуться, уходил бы вымазанным! Она хлопнула дверью, и Пол услышал, как по лестнице застучали ее каблучки.
Ну, и на кой черт тебе это понадобилось? спросил Пол. Скажи на милость?
Финнерти неподвижно лежал на кровати, уставившись в потолок.
Не знаю, медленно проговорил он, но я не раскаиваюсь. Ладно, уходи с ней.
Какие у тебя планы?
Уходи! Он произнес это так, словно у него в сознании созрела важная и трудная идея.
Ирландское виски в коричневом пакете в нижней гостиной, сказал Пол и вышел, а Финнерти остался лежать на кровати.
V
Пол перехватил Аниту в гараже, где она пыталась завести машину с откидным верхом. Не глядя на него, она подождала, пока он усядется на сиденье рядом с ней. По дороге в клуб оба молчали. Настроение Пола испортилось из-за несправедливой грубости Финнерти. Он с горечью думал, что за эти годы разлуки он, по-видимому, сам создал образ мудрого и доброго Финнерти, который очень мало походил на живого человека.
В дверях клуба Анита поправила Полу галстук, спустила с голых плеч пелерину, улыбнулась и двинулась в ярко освещенное фойе.
Дальний конец фойе выходил в бар, и тут две дюжины выдающихся молодых людей Заводов Илиума, с абсолютно одинаковыми короткими стрижками, в абсолютно одинакового покроя смокингах, сгруппировались вокруг двух мужчин старше пятидесяти лет. Первый, Кронер, высокий, грузный и медлительный, прислушивался к молодежи с высокопарной показной любовью. Второй Бэйер, легкий и нервный, шумно и неубедительно многоречивый, смеялся, подталкивая их локтями, похлопывал их по плечу и на каждое замечание отзывался постоянно повторяющимся: «Отлично, отлично, правильно, конечно, конечно, великолепно, да, да, именно так, отлично, хорошо».
Илиум являлся местом, куда направляли еще не оперившихся новичков для приобретения практических навыков, перед тем как поручить им более ответственные дела. Штат сотрудников поэтому был молодым и постоянно обновляющимся. Самыми старшими здесь были Пол и его заместитель Лоусон Шеферд. Шеферд, холостяк, стоял сейчас у бара, немного в стороне от остальных, с видом умудренного опытом человека, забавляющегося наивными высказываниями молодежи.
Жены собрались в двух прилегающих залах и разговаривали тихо и неуверенно, оборачиваясь каждый раз, когда голоса мужчин подымались выше определенного уровня или же когда бас Кронера прорывался сквозь общий гул тремя-четырьмя короткими, мудрыми и глубокомысленными словами.
Юнцы обернулись в сторону Аниты и Пола, экспансивно приветствуя их с наигранным раболепием хозяев вечера, которые великодушно допускают к веселью и старших.
Бэйер помахал Аните и Полу рукой и приветствовал их своим высоким срывающимся голосом. Кронер почти незаметно кивнул и продолжал стоять совершенно неподвижно, не глядя на них, поджидая, пока они подойдут и когда можно будет обменяться приветствиями спокойно и с достоинством.