Пол завидовал способности Финнерти быть кем ему только заблагорассудится и при этом блестяще справляться с любой задачей. Каковы бы ни были требования времени, Финнерти всегда оказался бы среди лучших. Если бы это был век музыки, Финнерти мог бы быть, и был в действительности, выдающимся пианистом, с таким же успехом он мог бы стать архитектором, врачом или писателем. С нечеловеческой интуицией Финнерти способен был вникнуть в основы не только инженерного искусства, но буквально любой сферы человеческой деятельности.
Пол подумал, что сам он мог быть только тем, кто он есть. Вновь наполняя бокал, он понял, что только к этому и способен был прийти к этой комнате, к браку с Анитой.
Это была ужасная мысль быть настолько влитым в механизм общества и истории, способным передвигаться только в одном плане и только по одной линии. Приезд Финнерти встревожил его, всколыхнул сомнения в том, что жизнь на самом деле должна идти именно таким порядком. Пол уже подумывал было обратиться к психиатру, чтобы тот сделал его послушным, примирившимся со всем и терпимым ко всему. Но теперь здесь был Финнерти, толкающий его совсем в другую сторону. Финнерти, по всей вероятности, разглядел в Поле что-то, чего он не мог разглядеть в других, что-то, что ему понравилось, возможно, бунтарскую жилку, о существовании которой Пол только теперь начал догадываться. Была же какая-то причина, почему Финнерти сделал Пола своим единственным другом.
Вообще-то я предпочла бы, чтобы Финнерти выбрал для визита другой день, сказала Анита. А так возникает целый ряд проблем. Бэйер должен был сидеть слева от меня, Кронер справа; а теперь, когда вдруг неожиданно врывается член Национального Бюро Промышленного Планирования, я уже и сама толком не знаю, кого куда усаживать. Эд Финнерти по своему положению стоит выше Кронера и Бэйера? спросила она недоверчиво.
Если хочешь, посмотри «Организационный справочник», сказал Пол. Я думаю, что НБПП стоит выше региональных деятелей, но это скорее мозговой трест, чем чиновный. Финнерти все равно. Он может усесться и за стол с прислугой.
Если он хоть шаг сделает в сторону кухни, Бюро охраны здоровья упрячет его в тюрьму! Анита натянуто улыбнулась. Было совершенно очевидно, что ей очень трудно сохранить спокойный тон, говоря о Финнерти, и делать вид, что ее забавляют его эксцентрические выходки. Она переменила тему разговора.
Расскажи о сегодняшнем дне.
Ничего сегодня не было. Такой же день, как все остальные.
Ты достал виски?
Да. Ради этого мне пришлось перебираться на тот берег.
Разве это было таким уж тяжким испытанием? Анита никак не могла понять его нелюбви к поездкам в Усадьбу и поддразнивала его этим. Неужто это было так трудно? повторяла она таким тоном, будто он был ленивым маленьким мальчиком, которого уговаривали оказать небольшую услугу маме.
Да, трудно.
В самом деле? поразилась она. Надеюсь, тебе не грубили?
Нет. Все были очень вежливы. Один из пенсионеров, знавший меня в старое время, устроил импровизированный вечер в мою честь.
Ну что ж, недурно
Ты находишь? Его зовут Руди Гертц. И, не вдаваясь в описание своих чувств, Пол рассказал ей, что произошло. И вдруг поймал себя на том, что пристально следит за нею.
И это тебя расстроило? Она рассмеялась. Ну, знаешь, ты уж слишком чувствителен. Наговорил мне столько ужасов, а на самом деле ничего и не произошло.
Они ненавидят меня.
Они сами доказали, что любят тебя и восхищаются тобой. Чего ж тебе еще от них нужно?
Этот человек в очках с толстыми стеклами доказал мне, что по моей вине жизнь его сына превращается в бессмыслицу.
Ты преувеличиваешь. Неужели тебе доставляет удовольствие перевернуть все так, чтобы обязательно испытывать чувство вины? Если его сын не способен ни на что лучшее, чем Армия или КРР, в чем же твоя вина?
Я не виноват, но если бы не было таких, как я, он стоял бы себе за станком на заводе
Он что голодает?
Конечно, нет. Кто сейчас голодает!
У него есть жилье и теплые вещи. У него есть все, что он имел бы, если бы трудился в поте лица, кроя свой станок почем зря, совершая ошибки, бастуя каждый год, ведя борьбу с мастером, являясь на работу с похмелья.
Права, права! Сдаюсь! Пол поднял руки. Конечно же, ты права. Просто в чертовское время мы живем. Идиотская задача иметь дело с людьми, которым следовало бы приспособиться к новым идеям. А люди не приспосабливаются, в этом-то вся беда. Хотел бы я родиться через сто лет, когда уже все привыкнут к переменам.