«На границе абсурда легче руку на пульсе держать»
На границе абсурда легче руку на пульсе держать:
Недвижимый огонь, пленный ливень, грядущая мать
Разминая в абсурде усохшие за жизнь мозги,
Мирным оком взираешь туда, где не видно ни зги.
Путешествуешь мыслью в мир содружеств,
меняя тоски на носки,
в милосердии мужеств
чтото есть от удара трески,
бедной рыбки живой
о разделочной глыбы доски
кишковое кишенье, и мозги, чешуя, плавники и хвосты.
Хвост Отечества, мыслью сидишь, на работу бежишь,
и считаешь везде, словно в раме искомой, свой шишь.
Медный грошик потертый,
стонешь овцебыком за веревку ведут,
удлиняя редутное мыло и сальный маршрут.
Милосердие дня отщипнуло, как свет, выходной,
огляделась в пространстве: кто здесь еще есть, кто живой?
Озираются духи людей на вопрос о добре,
почитая все больше простую картошку в ведре.
В моем тихом пространстве с духом Господа в мире вещей
сквозняки душевые выбирают, кого унести
вихрем ветра по силе с дородным ухватом клещей,
и рискуя пробить колею для тебя не спасти.
«На тепленьком местечке посуху»
На тепленьком местечке посуху
Подскакивает жаба наливная.
Ах! Весело монетками бренчит!
Увидев комара, башкою в столб такая,
что шкура ейная ей хладнокровный щит.
Поэтому и ищет, где теплее,
вольготней, ароматней и наглее
ей развалиться на лужайке, чтоб
поботать феню в царстве сковород
с кипящим маслом без лагуны вод.
Чем дольше жаришься тем меньше от пигмея.
Песок в ступе
Песок в ступе толочь толочь толочь
развернутымипредложениямипренебрежениями предположениями
усердно толочь не перетолочь бестолочь.
Всю бестолочь жизни не вытолочь,
не уничтожить личное время
не только свое, но что особенно приятно добчинскому и бобчинскому
не свое время, чужое
чужое время это настоящее уничтоженное,
низведенное в прах, пыль, в ничто
самое драгоценное время переводят в ничтожество
умельцы зажигать, прожигать, перетягивать канатом мое певчее слово,
как сказала Марина Кулакова.
И чтоб меня услышали,
Спасите от ступы, в которой две дуры усердно толкут мое время.
29 мая 2022 г.«Ненаписанных писем отцветает бумага»
Ненаписанных писем отцветает бумага
облетая цветами не свершенных открытий.
Чувства долго висят паучонком на нити,
балансируя, как на доске, смелый свити
в аллергийной пыльце, что на вашем лице
выражает отторженность верхнего слоя,
так что это лицо ослепительно злое,
и ложится овалом, в горячем свинце
чтобы запечатлеть злобство свински такое.
Обнаженные чувства сияют иглой,
на ее острие свет восторга событий,
отменяющих писем тревожные нити,
что надежней каната привяжут не мглой
отчужденья,
а жаром всех слов, синевой
тайн морских
за душой, за единственным камнем
он сдвигается непредвиденной тайной
из сияния звезд предрассветной порой.
«Бегу вперед на тонкий звон хрустальных чаш»
Бегу вперед на тонкий звон хрустальных чаш
от популярных звуков города: косилок, сирен.
«Опережай электросмерть!» гласит закон электрочащ,
но токовый звук резок, это плен,
убийственно звучащ в краю измен,
предательств и колен
не деревянных и болящих.
Это не город, а закрытый ящик,
и я в нём бусинка, потеряна для всех.
Я в телефоне слышу грязный смех
и удовлетворенье местью.
Как мы давно с карателем не вместе,
на разных полюсах, какой успех!
А смертью козырять не много чести.
Бегу от грязи на прозрачность красоты
и призрачность. Это не грех
душой бежать и избегать
противного себе. Как мать,
скажу: бегите прочь от скверны.
Пусть ноги вас несут, подобно серны
быстрейшим и стремительным ногам.
Важнее вмиг пресечь позор и срам,
чем выносить его духовное увечье.
Каратели людей бесчеловечны
им все равно, куда идет их тьма. Баран
понятливей, чем человеко дверь, беспечен.
Как призрачны в намереньях подмена и обман