Вот как беспардонно же вкрадчиво, до чего еще старательно при этом, избегая всех тех острых углов, обо всем этом нам весьма ведь всласть слащаво глаголет великий классик французской литературы Виктор Гюго, «Девяносто третий год»:
«Разрушить все Бастилии значит освободить человечество; уничтожить феодализм значит заново создать семью. Виновник наших дней начало всяческого авторитета и его хранитель, и нет поэтому власти выше родительской, отсюда законность власти пчелиной матки, которая выводит свой рой: будучи матерью, она становится королевой; отсюда вся бессмысленность власти короля, человека, который, не будучи отцом, не может быть властелином, отсюда свержение королей; отсюда республика. А что такое республика? Это семья, это человечество, это революция. Революция есть будущее народов; а ведь Народ это тот же Человек».
84
Народ он и вправду в точности тот же человек, и с этим довольно-таки трудно, сколь этак взвешенно о том, подумавши и близко вот никак вовсе-то разом нисколько не согласиться.
Однако при всем том сущего и вполне уж полноценного единства всего его духа всенепременно придется и вправду еще добиваться разве что, самое великое множество и впрямь исключительно так весьма на редкость до чего бестолково и никак не резво гуськом друг за другом идущих тысячелетий.
Причем весьма вот исключительно более чем невообразимо долго будут еще истово руководить всей обыденной практикой жизни только разве что те полностью прежние правила
Причем именно, как есть того самого рода, когда наиболее истинно главными побудительными факторами во всех действиях почти всякого человека более чем безвременно как оно было, да так всегда и останется именно те направо и налево сколь броско цветущие чисто эгоистическими страстями безудержно собственнические побуждения.
Поскольку более-менее полноценно видоизменить от века как раз-таки подобным образом до конца сформировавшуюся людскую породу отнюдь не то же самое, как и впрямь-то исключительно ведь трезво и взвешенно вполне уяснить на редкость обоснованную концепцию самой явной и более чем неотъемлемой необходимости довольно резвого движения именно в этаком безупречно верном направлении.
Да только идти к чему-либо подобному надо бы совсем этак без каких-либо излишне резких рывков и (по возможности) безо всякого этически никак и близко вовсе ведь совсем не обоснованного напрасного насилия
Правда, суровую и совершенно бескомпромиссную силу порой действительно как есть необходимо бы применять, но разве что лишь только по отношению к людям предельно отсталым, все еще живущим в самом том отдаленном прошлом.
85
И именно разве что вполне конкретно как раз-таки против них и должны были, попросту как есть до чего и впрямь на пределе всех их немалых и зачастую ныне толком до конца нереализованных возможностей и вправду всецело оказаться задействованы все те силовые структуры внутри всякого того довольно-то удивительно большого общественного организма.
Путь же вперед при помощи тотального насилия всем нам, безусловно, явно этак полностью навек заказан.
Попросту потому, что отчаянно бравое и безотчетно весьма же самонадеянное улучшение жизни это процесс нисколько ведь не в едином своем глазу и близко-то совершенно никак так не созидательный.
Да и вообще всяческим тем
неуемным и героическим разрушением старых оков более чем, безусловно, куда лишь значительнее всячески усугубляешь все то, что из века в век именно подобным образом кирпичик за кирпичиком на редкость совсем ведь несокрушимо сложилось в глухую кирпичную стену, причем чисто так, пожалуй, истинно, как есть исторически.
И несколько лучше его никаким тем чертовски же зловещим разрушением вовсе-то никогда и близко не сделаешь.
Раз вот попросту то, что сколь этак вдоволь некогда накапливалось и накапливалось во всем том общественном организме в течение многих и многих поколений, никак уж нельзя наскоро вымести, словно бы то был некий старый и совершенно ведь ныне полностью бесполезный мусор.
И действительно вполне всерьез более чем полноценно перемениться могут одни лишь разве что до чего строгие начальственные лица и внешние декорации, но ничего и никогда, собственно, более.
86
Нить, из которой сплетена самая сердцевина обыденности, никак и никому не удастся именно ведь наспех единым усилием воли всемогуще же разорвать.