Как же он тебе ответит, если он немой! Денис с Артемом заржали.
Кто вам сказал? недоверчиво спросил Димон.
Да это все знают! Спроси любого. Вон, хоть деда своего.
Ладно, спрошу, нехотя пообещал Димон, но не сдался. И все равно! Может, он не говорит потому, что у него акцент! Прикидывается немым, документы подделал.
Бежать от охотников за нацистами в Советской Союз это, конечно, о-о-о-о-очень умно, заметил Артем.
Не просто умно, не растерялся Димон, а умнее не придумаешь. Представь себе, обратился он к Артемке, что ты гитлеровец. Куда тебе лучше податься туда, где тебя сложно будет найти, или туда, где никто даже не догадается искать? А? Что, я неправ? Или, думаете, в нашей стране было мало коллаборационистов, чтоб прикрыть фашистскую задницу? Да их до сих пор одного за другим разоблачают! Вы Тоньку-Пулеметчицу вспомните.
Да, я смотрел по телику передачу! тут же вспомнил Денис. Сколько наших-то положила, тварь.
И не говори, согласился Димон. Ее по всему Союзу искали. Нашли лет пятнадцать назад, сразу и расстреляли. А у нее муж, дети уже взрослые. Важной шишкой была, ветераном войны числилась. Есть версия, что Гитлер тоже где-то прячется под чужим именем и с чужими документами.
Да ладно тебе! отмахнулся Артемка.
А почему нет, рассуждал Димон. Никто ведь не может быть полностью уверен, что в Берлине был его труп. Он мог подстроить, чтоб завалили двойника, а сам слинял в Аргентину.
Кстати, я слышал, сменил тему Артем, что в Аргентине недавно подстрелили зверя какого-то странного. Наука таких еще не знает. Чупакаброй зовется. Вроде собаки или койота, только лысая. Овец режет, коров.
А я про пожирающую поляну читал в журнале, подхватил Денис. Там люди пропадают. Вроде как поляна, а вроде как и не совсем. Типа, живое существо на самом деле. И он вспомнил, как несколько дней назад обнаружил сооружение, скрытое в зарослях оврага. Мужики, а пойдемте в овраг! Я там такое видел!
Что? спросил Димон.
Там какой-то не то сарай заброшенный, не то склад.
И че в нем? поинтересовался Артемка.
Откуда я знаю. Я не смотрел.
Зассал? принялся подначивать Димон.
Да ничего я не зассал! Одному не интересно.
Брешешь.
Иди в жопу! Говноед сраный!
Димон раскрыл было рот, чтобы сказать еще какую-то гадость, но его перебил мужской голос с балкона на третьем этаже:
Это что за слова такие?
Подняв головы, они увидели лысоватого мужичка средних лет. Он вышел на балкон покурить в трусах-семейниках и майке-алкоголичке.
Фак ю! крикнул Артемка. Лысый пидор! и показал дядьке средний палец.
Картинно потряся «факом», он рванул прочь и скрылся за углом. Димон и Денис побежали следом.
Щас догоню! кричал вслед мужик. Сволочи маленькие!
Их ноги почти не касались земли. Мимо пролетали пятиэтажки, турники, лестницы, качели, гаражи, клумбы из покрышек. Над головой каштаны беззаботно шелестели о лете, убегающем сквозь пальцы.
Гля, ребя! Димон остановился и вытянул палец в сторону единственной в городе четырнадцатиэтажки. Один подъезд, кодовая дверь, общие балконы на каждом этаже. Четырнадцатиэтажка громадной свечой возвышалась над всем городом. С крыши можно было увидеть, как земной шар закругляется.
Кодовая дверь была настежь.
Давайте туда! крикнул Артем. Быстрей, пока не закрыли! Он рванул к подъезду, вздымая вихри пыли на плешивой земле.
Они окунулись в темную прохладу, и Денис почувствовал зуд обгоревшей кожи. Перед глазами пошли ядовитые пятна, когда свет резко сменился полумраком.
Лифт тащился наверх невероятно долго. Коробка тряслась. Внутри горела всего одна лампочка, тусклая от слоя пыли. Лифт пестрел народным творчеством разных жанров от признаний в дружбе и любви до матерных неприличностей, политических лозунгов и изображений мужских половых органов. На дверях красовались наклейки с голыми тетками, которые явно кто-то пытался содрать, но не смог.
На четырнадцатом этаже было светло и дул сильный сквозняк. Солнечный свет врывался на площадку сквозь широченный дверной проем. Две двери были сняты с петель и стояли в сторонке, прислоненные к стене.
Ребята вышли на общий балкон, прильнули к кирпичному бортику и посмотрели вдаль. Внизу как на ладони простирался 311 квартал, а за ним еще четверть огромного района. Крыши сливались в одну неровную массу, залитую пылающим солнцем. Жара накрыла город колпаком, который дрожал, как желе. Звуки городских будней сливались в единый гул.