А вот и с бандонеонами пришли, сказал Лусио. Неужели к нам?
VIII
Кафе это для заковыристой публики, сразу видно: стулья как для министров, а подавальщики морду воротят, если попросишь пол-литровую кружку, да чтобы пиво долили после того, как отстоится пена. В общем, не та обстановка, вот что плохо.
Атилио Пресутти, более известный как Мохнатый, запустил пятерню в свои буйные кудри цвета спелой моркови и, с трудом продравшись сквозь них до затылка, вынул руку. Потом пригладил каштановые усы и поглядел на собственную веснушчатую физиономию в стенном зеркале с удовлетворением. Однако удовлетворение оказалось неполным, и он вынул из верхнего кармашка пиджака синюю расческу и принялся причесываться, свободной рукой старательно подбивая кудри, чтобы лучше обозначить чуб. Глядя на него, и двое его приятелей тоже стали приводить в порядок шевелюру.
Для заковыристых кафе, повторил Мохнатый. Кому это брызнуло устраивать проводы в таком месте.
Мороженое тут хорошее, сказала Нелли, стряхивая перхоть с его лацкана. Зачем ты надел синий костюм, Атилио? Только погляжу и от жары умираю, клянусь.
В чемодане он изомнется, сказал Мохнатый. Я бы скинул пиджак, да тут вроде как неудобно. Лучше б собрались в баре Ньято, по-свойски.
Замолчите, Атилио, сказала мать Нелли. Не говорите мне про проводы после того, что было в воскресенье. Ах боже мой, как вспомню, так сразу
Подумаешь, какое дело, донья Пепа, сказал Мохнатый.
Сеньора Пресутти строго посмотрела на сына.
Что значит какое дело, сказала она. Ах, донья Пепа, эти дети Выходит, тебе все нипочем? А отец твой отчего же в постели с вывихнутой лопаткой и разбитой ногой?
А что такого? сказал Мохнатый. Да старик наш покрепче паровоза.
Что случилось-то? спросил один из приятелей.
А ты разве не был в воскресенье?
А ты не помнишь, что я не был? Я ж к бою готовился. А когда готовишься праздники побоку. Вспомни, я тебя предупредил.
Теперь вспоминаю, сказал Мохнатый. Ты такое пропустил, Русито.
Несчастный случай приключился, да?
Еще какой, сказал Мохнатый. Старик с крыши навернулся, прямо во двор, чуть не убился. Ой, что было.
Настоящий несчастный случай, сказала сеньора Пресутти. Расскажи, Атилио, а то меня страх берет, только вспомню.
Бедняжка донья Росита, сказала Нелли.
Бедняжка, сказала мать Нелли.
Подумаешь, какое дело, сказал Мохнатый. Ну, собрались ребята проводить нас с Нелли. Старуха налепила равиолей, потрясных, а ребята притащили пива и пирожных всяких. Сидим, значит, на террасе, на крыше, мы с младшеньким пристроили навес, принесли радиолу. В общем, все у нас есть, гуляем. Сколько нас было-то? Тридцать, не меньше.
Больше, сказала Нелли. Я считала, почти сорок. Жаркого еле хватило, помню.
В общем, славно погудели, не то что здесь, как в мебельном магазине. Старик сидел во главе стола, рядом с ним дон Рапо, с верфей. Сам знаешь, старик мой обожает стаканчик опрокинуть. Смотри-ка, смотри-ка, какую старуха мину скорчила. Я что неправду говорю? А что в этом плохого? Я знаю одно: когда бананы принесли, мы все уже были косые, а старик косее всех. А как пел, мамочка родная. Потом ему в голову ударило выпить за наше плавание, он поднялся пол-литровая кружка в руке, только рот разинул, а тут его кашель прихватил, он назад вот так откинулся и ухнул вниз, прямо во двор. Грохоту было ужас, бедный старик. Ну прямо как мешок с кукурузой, клянусь.
Бедный дон Пипо, сказал Русито, а сеньора Пресутти достала из сумочки платок.
Видишь, Атилио? Заставил маму плакать, сказала Нелли. Не плачьте, донья Росита. Ничего страшного не случилось.
Конечно, сказал Мохнатый. Но шороху наделал, че. Мы все вниз, я был уверен, что старик себе шею свернул. Женщины в слезы, такое тут заварилось. Я велел Нелли радиолу выключить, а донье Пепе пришлось заняться старухой, с ней припадок приключился. Бедняга, как ее корчило.
А дон Пипо? спросил Русито, жаждавший крови.
Ну, старик у нас потрясный, сказал Мохнатый. Я как увидел его лежит на каменных плитах и не шелохнется, так и подумал: «Ну все, остался ты, милок, без отца, сиротою». Младшенький пошел вызывать «скорую», а мы стянули со старика майку, поглядеть, дышит ли. А он первым делом, как глаза открыл, сразу руку в карман, проверить: бумажник не сперли? Старик, он такой. Потом сказал, что спину больно, но ничего, обойдется. Сдается, он был не прочь гудеть и дальше. Помнишь, старая, как мы тебя привели, чтоб ты своими глазами увидела ничего с ним не сталось? Вот смеху-то, ей бы успокоиться, а с ней опять припадок, да пуще прежнего.