Несмотря на самую удачно проведенную «рекламную кампанию» дома, на которую только была способна Дженни, она, похоже, была совсем не готова к такому решению своей клиентки. Она смотрела то на Мару, то на дом, и ее улыбка медленно угасала.
Мара ожидала не такой реакции. Она думала, что Запыхавшаяся Дженни будет рада-радешенька сбыть с рук явно неприятную ей недвижимость. Вместо этого она выглядела напуганной.
Проклятье, выругалась про себя Мара. Похоже, недостатков у здания все-таки больше. Нужно было догадаться, что в реальности все так хорошо складываться не может. В чем же дело? Тут бывают наводнения? При строительстве использовался асбест? В лесу бешеные белки?
Милая, произнесла Дженни так мягко, как только смогла. Должна тебя предупредить нет, предупредить неправильное слово, дело в том
В чем? не поняла Мара. Подойдя ближе, Нил успокаивающе коснулся ее спины рукой. В чем, Дженни?
Дженни, отбросив угрызения совести, достала новую сигарету. Зажгла, коротко затянулась и произнесла:
Не хочу пугать вас, но вы должны знать: об этом доме ходит множество историй. Предыдущие владельцы столкнулись здесь то есть, говорили, что столкнулись с некоторыми странностями. Сверхъестественными.
Мара уже поняла, к чему все идет. Нил сжал ее плечо, как бы говоря: «Сохраняй спокойствие».
А, так это дом с привидениями? Маре удалось сохранить вежливый тон, но улыбка вышла натянутой. Ладно. Без проблем. Может, поедем в офис и подпишем бумаги? Вы явно из тех, кто может по достоинству оценить хороший контракт.
Улыбка Дженни увяла.
Милая, я только пытаюсь помочь. Ты явно не из этих мест, иначе бы знала, что у этого дома уже сложилась определенная репутация.
Не сомневаюсь.
Когда я только пришла работать риелтором, Блэквуд-Хаус уже был выставлен на продажу. За ним и тогда ходила дурная слава. А после того, что пережила последняя семья
Послушайте, вы хотите, чтобы я купила этот дом, или нет?
Дженни, глубоко затянувшись сигаретой, выпустила длинную струю дыма в сторону деревьев. Когда она снова заговорила, голос ее опять звучал бодро и дружелюбно:
Недвижимость великолепная. А за такую цену практически даром. Но я обязана по закону и по моральным принципам сообщить вам обо всем, что может препятствовать взаимовыгодной сделке.
Отлично, я слушаю. Мара скрестила руки на груди. Она знала, что улыбка сейчас больше напоминает гримасу, но даже крепкое объятие Нила уже не могло ее успокоить. Сообщайте. Это эктоплазма? Кровь с потолка капает?
Запыхавшаяся Дженни помолчала. Ниточка, на которой держалось их вежливое общение, грозила вот-вот порваться, а она старалась говорить вежливо.
Шаги. Двери открывались сами по себе. Отпечатки в чем-то измазанных ладоней. Странные звуки по ночам.
Так, замечательно. Что-то еще?
Некоторые жильцы рассказывали, что видели призрачные фигуры в дверных проемах. Это предложение Дженни выпалила на одном дыхании, будто хотела поскорее отмучиться. Мара в ответ лишь скованно пожала плечами.
Мило. Теперь вы продадите мне этот чертов дом?
Ты думаешь, я все это выдумываю, прищурившись, констатировала Дженни.
Нет. Мара стряхнула руку Нила с плеча. Думаю, вы как попугай повторяете чужие истории, которые на девяносто процентов выдумка, а на остальные десять совершенно естественные явления, которые неправильно истолковали. Послушайте, я знаю, что такое привидения. Я выросла в доме, где им практически поклонялись. Каждый чертов выходной там устраивали спиритические сеансы. Когда мне было пять, мать сказала, что мой покойный дедушка стоит у кровати и наблюдает за мной по ночам. Вы хоть представляете, какие кошмары мне снились? Мара знала, что повышает голос, но ничего не могла поделать. А когда мне было десять, отец утопил моего любимого кролика, потому что доска Уиджи так велела. В двенадцать у меня начались панические атаки. Любого другого ребенка отвели бы к доктору. Любого нормального ребенка. А меня посадили в круг придурков в маскарадных костюмах, и пытались призвать призраков, чтобы те вылечили меня.
Дженни отступила на шаг. Какой пугающе знакомый взгляд. Сотни незнакомцев так смотрели на родителей Мары. «Они просто чокнутые» вот, что он говорил.
Мара сжала кулаки. Ее трясло, перед глазами периодически темнело. Голос удалось понизить, но не смягчить: напряжение никуда не делось.