Ресторан понёс большие потери, кто-то даже уволился, не в силах вернуться туда, где уже был готов попрощаться с жизнью, кто-то больше не видел перспективы, чтобы работать здесь. Мол, кто будет ходить в место с подорванной репутацией? Но Лиза не оставила свою сцену, потому что танцы значили для неё всё. Это единственное тёплое воспоминание о нём, которое даже спустя столько лет хранилось в памяти. И именно после этого ужасного инцидента владелец ресторана сменил стиль барокко на ренессанс. Но мало кто из посетителей заметил разницу.
Элизабет уходила домой, когда из-за гор всходило солнце и освещало весь горизонт и крыши высоких домов, местами увитые девичьим виноградом. Улица выглядела живой, настоящей и красочной лишь утром, когда отдохнувшие посетители выходили из высоких дверей ресторана. Они были пьяны и разговорчивы. На головах некоторых дам красовались большие шляпки, а мужчины смеялись и дымили дорогими сигарами. Люди, не обладающие достаточными средствами, не могли позволить себе такую роскошь, как отдых в «Брюм».
Вдоль улицы шли небольшие антикварные магазины, напротив стояла старая библиотека. Элизабет никогда не могла взглянуть на неё без подступающих к глазам слёз. Она всей душой любила книги. И видеть, как загнивает это здание, было превыше её сил. С тех пор, как оно закрылось, прошёл год. Раньше она проводила там всё своё время. Бродила меж высоких книжных полок, касаясь пальцами книжных переплётов. Вдыхала запах пыли, типографской краски, бумаги и слушала шелест страниц и завывание ветра в щелях деревянных окон. Особенно ей нравилось сидеть там в рождественские вечера, когда, читая какой-нибудь роман, краем уха она слышала звонкий хор детей, переодетых в эльфов.
Элизабет натягивала чёрные бархатные перчатки на свои тонкие пальцы и смотрела в эти старые окна, пока юный аристократ Джордж Гримм, не веря своему счастью, постоянно заглядывал в свой портфель, любуясь на аккуратно сложенные зелёные стопки денег. Он выиграл и, кажется, рассказал об этом всей округе, даже похвастался своему личному водителю, а затем с улыбкой Чеширского Кота распрощался со своим соперником, пожав ему руку. Он уехал, но его силуэт ещё долго стоял перед глазами раздосадованного мужчины.
Элизабет просочилась сквозь толпу, сливаясь с женщинами в леопардовых пальто. На улице стоял утренний туман, а солнце скрывалось за тяжёлыми дождевыми тучами, оставляя небо таким белым, как первый выпавший снег. Деревья на бледных газонах начинали терять свои листья, окрашивающиеся в яркие краски. И если бы не они и не красная вывеска «Брюм», то Элизабет могла бы вполне предположить, что живёт в чёрно-белом кино.
Она обошла дамочек в пальто, остановившись на светофоре. По дороге проехала пара-тройка машин. Девушка затянула свой пояс, чувствуя, как прохлада сочится по её коже, начало осени выдалось холодным. Что может быть лучше, чем прийти домой, приготовить завтрак, принять пенную ванну и лечь спать, закутавшись в пуховое одеяло кассетного пошива? Правильно, лишь пирог «Баноффи». Чёрт, она так и не попробовала ни кусочка В голове Элизабет играла последняя мелодия, под которую она танцевала этой ночью, и под чувством временной лёгкости девушка перебирала пальцами в воздухе в такт скрипке, пока её плеча не коснулась чья-то рука.
Женщина лет сорока, на голову ниже Элизабет. На ней был тёмно-синий плащ, а волосы, кажется, с проседью, прикрывала чёрная узорчатая косынка. Большая потёртая сумка, купленная около семи нет Лиза пригляделась около восьми лет назад. Неухоженная, грязная обувь и пустой, глупый взгляд. Элизабет точно не видела её раньше и уж тем более не была с ней знакома.
Я видела Ваше выступление, начала она разговор, а девушка молилась лишь о том, чтобы на светофоре скорее загорелся зелёный свет.
Надеюсь, оно оставило хорошее впечатление.
Ещё бы. Элизабет Розенберг? спросила она, словно зная ответ, и зелёный свет загорелся. Машины остановились, а Лиза быстро пошла вперёд, оставляя свою «спутницу» позади.
Вы правы, равнодушно сказала она, надеясь, что когда повернёт голову, то не увидит никого, но «чёрная косынка» бежала за ней следом, запыхиваясь, стуча невысокими каблуками. Вы, что-то хотели? она резко остановилась, заставляя женщину чуть ли не уткнуться длинным острым носом в её спину. Не хочу показаться грубой, но я очень спешу, она повернулась к ней лицом, ожидая скорейшего ответа, а в голове мечтая лишь о том, как кусочек мягкого пирога на серебряной узорчатой ложечке приближается к её рту. Всё ближе и ближе Последний раз она обедала вчера в первой половине дня. Подобные мысли были вполне объяснимы.