Это проницательный вопрос. — Он на ходу раздвинул посохом мох на пути. — Ты знаешь, что такое Извечная Звезда?
— Начала. Так говорят уличные ведьмы. Это такая книга у них — «Начала».
— Да. — Он поднял глаза к ветвям, где истекал звёздный пар, и процитировал: — «Пылает над Иртом Извечная Звезда. Её лучи слепят первичную тьму, как открытая в небеса дверь. И они суть Начала». «Начала», глава вторая, стих девятнадцатый. — Он посмотрел на Тиви, вопросительно подняв брови. — Ты читала «Начала»?
— Нет. — Тиви проводила взглядом ночную птицу, бесшумно перелетевшую им дорогу в верхнем нефе леса. — Мать-ведьма, которая управляет домом сирот на Холодной Ниобе, читала из них перед каждой едой. Я иногда там жила. Но долго там жить нельзя, если не согласна стать ведьмой. Я не хотела.
Бульдог услышал шорох, всмотрелся в Глаз Чарма и заговорил снова.
— Это благородная жизнь. Праздновать времена года, делать амулеты для бедных и больных. Ты знаешь, каждая ведьма — умелый чармодел. Если бы было достаточно ведьм, на Ирте бы не было бедных.
— Но ведьмы не выходят замуж, — сказала Тиви. — Они занимаются ритуальной любовью с мудрецами. Это не для меня, Пёс. Я… я чувствую, что для меня есть только один.
Бульдог заметил Глазом Чарма белого оленя, бросившегося прочь. Это объяснило услышанный шорох. «Успокойся, храброе сердце, — сказал он себе. — Страх сам по себе тоже враг».
— И кто этот один, кто предназначен тебе?
— Не знаю. Чувствую только, что он есть. Я всегда это чувствовала.
— Отлично! — улыбнулся ей Бульдог. — Такое чувство подразумевает будущее — а в это неверное время наших странствий, юная Тиви, такое чувство надо только приветствовать. — Он ухнул, перетаскивая волокушу через корень, и заговорил дальше: — А что до Извечной Звезды… постой! — Он показал посохом на полянку среди больших деревьев, где дрожали в звёздном сиянии папоротниковые стебли. — Это сахарные стебли. Отличная будет добавка к еде. Срежешь несколько штук?
Достав из-за пояса нож, он протянул его Тиви, и она пошла срезать папоротник. Когда она наклонилась срезать сладкий корень пониже, из стеблей высунулась здоровенная рука, схватила её за шиворот и потащила в темноту.
Вор вскрикнул, сбросил с себя упряжь и бросился к деревьям, топча сахарные стебли.
Тиви исчезла.
— Бульдог!
Её крик донёсся из тёмного далека, наполнив его пугающей болью.
— Тиви! — откликнулся он.
Ответа не было. Бульдогу пришлось долго вглядываться в Глаза Чарма, пока он обнаружил её уже почти на пределе досягаемости. Она была тюком переброшена через плечо огра. Здоровенный антропоид ломился через подлесок в ложбине, почти полностью скрытый от Глаз Чарма мхами и плющом.
Бульдог бросился в погоню, побежал сквозь тьму, не обращая внимания на хлещущие колючие лианы и переплетение трав. Он ориентировался по Глазу Чарма, пока не услышал впереди, как огр отмеряет огромные быстрые шаги по лиственной подстилке.
Вор включил все жезлы силы, рискуя разрывом сердца. Ноги гудели, массивный посох отбивал в стороны лианы и стебли трав. Единственный крик Тиви зацепил его за самое сердце и потянул за ней с неисчерпаемой выносливостью. Бульдог перепрыгивал валуны, бегом перебредал полные гадюк ручьи, невидимой нитью привязанный к силуэту бегущего огра, а сердце громом стучало прямо в ушах.
Похититель был гигантом. Огромные голые бугры мышцы блестели от пота в свете звёзд. Мелькая среди лесных теней, он то и дело оборачивал к преследователю маленькую курносую морду, вставленную в огромную голову из чёрного руна.
Не сбиваясь с шага, Бульдог сорвал с плеча ружьё, но боялся стрелять в огра, чтобы не попасть в Тиви.