Мы убили их обоих, пробормотал он скорее самому себе, нежели подчиненному на другом конце провода.
Возможно, нет, возразил Габриель.
«Возможно»? Вот только не надо! взорвался Радмейн Я лично там был и видел, как рухнул вертолет.
Большинство сотрудников «Группы» приходили в ужас от вспышек ярости шефа, чему были веские причины. Марку Радмейну не свойственно было сострадание и сочувствие: если месть в нем зарождалась, то была беспощадной, но Габриель относился к тем немногим, кто никак не реагировал на гневные выволочки босса. Ничто не могло заставить его закрыть глаза на факты.
Останки Афины Петридис ведь так и не были обнаружены, сэр.
У Марка Радмейна задергался уголок рта.
Потому что все сгорело.
А останки ее мужа нет, возразил Габриель, хотя они сидели в пилотской кабине бок о бок. Как вы это объясните?
Не знаю, неохотно сдался Радмейн, но уверен, что она мертва. Все. Разговор окончен.
Он оборвал разговор, как истеричная дамочка, но у него не было ни сил, ни терпения выслушивать доводы своего агента по большей части потому, что и у него имелись сомнения. Как только увидел фотографию погибшего ребенка с меткой на пятке, Марк сразу понял, что Афина Петридис, эта сучка, эта ведьма, это неуязвимое чудовище, жива.
Марк Радмейн долгие годы ненавидел чету Петридис. В его сознании обидчики и убийцы детей занимали особое место. Ужасная тайна его детства, одно-единственное жуткое происшествие, превратившее его в того, кем он стал, и сделавшееся главной причиной его вступления в «Группу», превратила огонь его ненависти в бушующее, безумное и смертоносное, пламя, которое не могла погасить ни одна из земных сил.
Но что, если Афине Петридис каким-то образом наперекор судьбе удалось выжить в катастрофе, где погиб ее муж? И вот теперь она где-то там, смеется над ними, и над ним в частности, из-за того, что дерзнул подумать, будто победил. Двенадцать лет она притворялась мертвой, внушая «Группе» и всему миру обманчивое ощущение безопасности, но теперь этой жуткой и страшной меткой в виде лямбды на теле изувеченного ребенка дала знать, что вернулась.
Я привезу вам новые мячи, сэр, настороженно посмотрел на хозяина ассистент.
Мистер Радмейн не привык проигрывать и обычно вымещал гнев на первом попавшемся под руку подчиненном, однако сегодня, к великому облегчению ассистента, выглядел до странного спокойным.
Не надо, Генри: со старыми мячами все нормально. Просто нужно помнить, что они у меня есть.
Сэр?
А потом играть получше.
Закончив партию, Марк Радмейн расположился в салоне своего личного бизнес-джета «бомбардир челленджер» и сделал звонок, который откладывал с самого утра.
Допустим, что ты прав, начал он без предисловий.
Сэр? несколько обескураженно отозвался Габриель.
Предположим, что она жива.
Она жива, сэр.
По твоим словам. Но какие у тебя доказательства?
Пока никаких.
Так найди их, если хочешь, чтобы я воспринимал твои слова всерьез, распорядился Марк Радмейн и отключился.
Открыв дипломат, он снова посмотрел на фото погибшего мальчика. Имени нет. Лишь изувеченное детское тельце, выброшенное на берег словно морской мусор. Именно так Спирос Петридис обращался с бедными и беззащитными: как с никому не нужными отбросами, а его жена дьяволица ему в этом помогала.
Ни у одного из правительств не хватило духу прижать Петридисов к ногтю и сделать то, что должно: искоренить зло, найти, где бы оно ни скрывалось, и уничтожить любой ценой, предоставили им, «Группе». Они действовали вне законов, вне границ, вне национальных интересов и невзирая на политические или религиозные принадлежности, рисковали так, как никто другой, и никогда не оставляли следов.
Убить Афину Петридис когда-то было для Марка Радмейна долгом, а теперь станет удовольствием.
Остров Сикинос, ГрецияСестра Магдалина, настоятельница монастыря Пресвятого Сердца Иисусова, наклонила седую голову и принялась молиться. Сумерки уже сгустились, и в окнах построенной в византийском стиле часовни, затерянной в глубине пустынного острова, можно было видеть, как лучи закатного солнца, словно кровь, стекают в гладь моря.
«Прости мне прегрешения мои, шептала пожилая монахиня, перебирая скованными артритом пальцами висевшие на шее четки. Господи, наставь меня на путь истинный. Проведи меня сквозь тьму».