Веселился Петька нарочно, чтобы Равилю легче было принять помощь.
Но и точно, колебался Равиль. Самолюбив и щепетилен, как говорила о нем Петькина мать.
Никаких «но», мы пехота, а не кавалерия. Вперёд!
Насчет «в два счёта» Пирог загнул, разве счет у него на часы. Но все-таки они справились. Страшно подумать, сколько бы пришлось Равилю с Наташкой вдвоём стараться.
И, словно по волшебству, с двенадцатым ударом часов старенький деревенский клуб превратился в сияющие чертоги!
Мой учитель говорит, что пара рук, веник и швабра порой стоят волшебства, Корнейка (конечно, Корнейка, как он мог сомневаться!) вытер руки о тряпку, подозвал Джоя и дал ему сухарик. Заслужил.
Наташка протёрла последнее окно.
Я бы выбрала волшебство Наташка устала больше всех: мыла окна, а окон в клубе немало. Взмахнешь волшебной палочкой, раз-два, и чистота вокруг, ни пылинки.
Да, но ведь пока волшебную палочку зарядишь, тоже семь потов сойдет Корнейка чесал Джоя за ухом, и тот блаженно урчал, но так, что пол дрожал.
Как это зарядишь?
Обыкновенно Пустая палочка как севший аккумулятор в твоем плеере, маши, не маши, одно.
Наташка с огорчением посмотрела на плеер. Аккумуляторы старенькие, садятся быстро.
Думаешь, и у волшебников всё не просто?
Закон сохранения энергии, он и в магии закон. Из ничего и выйдет ничего.
Ты говоришь, будто с Гарри Поттером в одном классе учишься.
Нет. У нас волшебных школ на Урале нет.
А у нас и простую закрыли, в Чирки ходим, перевёл разговор Санька.
Давно что-то чирковских ребят не видно, Равиль включил телевизор, что стоял в углу на столе, большой древний «Горизонт».
А Валька из города приехал, они теперь вокруг него копошатся, Пирог отдыхал: закрыл глаза и развалился на стуле. Он компьютер привез, Валька. Диковинка. Ничего, скоро и у нас их будет как сору.
Это почему?
Ты не знаешь? сделал большие глаза Пирог. Великое Счастье свалилось на нашу деревню, а некоторые и ухом не ведут.
Собрание сегодня в клубе, пояснил Равиль. Чирковские приедут, агитировать наших. Чтобы паи земельные заводу продали. Кто продаст, обещают на работу взять. Но только чтобы все продали, или хотя бы три четверти.
Начнётся Санька слышал от родителей, что не всем завод по душе. Ладно в Чирках, всё-таки три километра, а если цеха построят здесь, в Норушке? Зато работа будет, спорил отец. Что толку в чистом воздухе, когда есть нечего? Один аппетит. Да ничего с воздухом и не станет, мировая технология. То-то они свои технологии к нам везут, возражала мать. Кто прав, кто не прав, Санька не знал. Но в Чирках завод, как дождевик, рос прямо на глазах. Санькин отец его строил. Не один, конечно, строил. Человек пять с Норушки устроились на стройке.
Ничего не начнется. Ещё и в очереди толкаться будут, уверенно ответил Пирог. Премию объявят тому, кто до первого июля землю продаст. Я в магазине слышал. Мол, тогда и деньги будут, и магазин откроют, и школу отремонтируют и опять откроют
Волшебную, с палочками и бесплатными завтраками, добавила Наташка. Или кино будут показывать. Век кино не смотрела. Прежде, говорят, три раза в неделю в Норушке кино было. А теперь один телевизор, если электричество есть.
В городе и по ящику фильмов завались. А у нас одна программа едва долетает.
Разбогатеем, на каждый дом тарелку поставим, каша с неба так и посыплется, размечтался Пирог. Включишь телевизор, а там по одному каналу «Гарри Поттер», по другому «День Триффидов», по третьему и вовсе «Мир Пауков». У каждого по три головы и вырастет. Лисью Норушку нашу переименуют в Логово Дракона. Что-то телевизор никак не прогреется.
Сломался? Жаль, вздохнула Наташка. Аккумуляторы сели, телевизор сломался, волшебной палочки нет.
Можно и без палочки, Корнейка подошел к телевизору, покрутил ручку, другую.
«Горизонт» загудел, по экрану пробежала рябь, а затем
Он летел над землею, поросшей красной травой. Трава была везде в полях, на лужайках, меж кирпичных дорожек, она пробивалась из-под развалин домов и душила рощу, последние деревья которой, опутанные темно-розовыми лианами, вели безнадежную последнюю битву.
Под ним мелькнула школа, дом, улица, всё ветхое, с провалившимися крышами и темными провалами окон. Нигде не души, ясный, солнечный день не грел, не радовал. Запустение.