Не велик грех промолчать, а ей нервов меньше.
Совет Завойского не брать машину он оценил почти сразу. Люди шли потоком, рекой, со своими стремниной и водоворотами, по тротуарам, по проезжей части. Редкие автомобили, всё же заехавшие в район площади Жукова, наглухо завязли в этой вязкой людской массе. Впрочем, свернуть и припарковаться у обочины разрешали всем желающим, пропускали и звали недовольных водителей с собой. Многие присоединялись, хотя были и те, кто матерно лаял текущую мимо толпу.
товарищи! это позабытое слово, из тех полузабытых времён, что сам Дмитрий видел только в телевизоре, резануло слух первым, ещё за квартал до площади. Несомненная провокация, уже вторая за эту неделю после трагической гибели президента Буровича, ставит нас на грань революции! Да-да, вы не ослышались. Мы не мятежники, не сепаратисты как называют наших братьев на Донбассе украинские власти. Не бандиты. Мы хотим только одного спокойно жить на своей земле, говорить на родном языке, учить детей в своих школах!
Собравшиеся волновались, кто-то истошно орал на песмарийском, посылая оратора во все места сразу, но большинство молчало. Молчало и слушало, а ровный понятный голос разносился над площадью возле областной управы, отражался от стен, плыл между ветвей цветущих вовсю деревьев.
Кто это говорит? спросил у спутника неторопливый мужик, шедший чуть впереди Дмитрия. Судя по рабочим спецовкам, прямо с завода идут.
Так Сергеич же! удивился тот. Наш, директор НПЗ.
О, как Так он же песмариец, ну, по национальности?
Сань, а я молдаванин. И что дальше? Русский это не по паспорту. Это в душе. А он наш, кавинский, этим всё и сказано.
Дмитрий взял чуть в сторону, выходя на площадь, и начал высматривать Завойского. Залезть бы куда-нибудь, а то иди найди его в такой толчее.
Но повезло. Сам Генрих был небольшого роста, но торчавшая рядом бритая каланча со знакомым оскалов в тридцать три зуба Бычу Дмитрий приметил быстро. Вежливо прося дорогу, протолкался к друзьям, стоявшим недалеко от трибуны. Сколоченная ещё для Дня Победы, она, благодаря вечной местной неспешности никто и не почесался убрать теперь была местом выступления активистов.
Это мы от соцпартии с девяносто первого слышим! крикнули снизу. Предложения какие?
Оратор замолк на мгновение, поправил роговые очки на крупном мясистом носу.
Правильный вопрос, товарищи! Предложение простое: власть надо брать. И заставить хоривских господ разговаривать на равных. И расследование зверского убийства студентов провести, независимое, в полном объёме! С привлечение иностранных экспертов, из России позовём, там есть.
А насчёт Буровича?
Оратор качнул лысой головой, криво улыбнулся, но ответил:
Если честно Хрен с ним с самим, не жалко. Но его народ выбирал, да и кроме него люди погибли. Обычные люди.
Слава славным! завопил было кто-то тонким юношеским голосом, но в конце охнул и больше его слышно не было.
А полиция? Бюро? Армия, наконец? неуёмно, но дельно поинтересовался кто-то. Эти их спецсилы?
За спиной директора НПЗ стояли люди. Не много, человек пять, но один из них, в военной форме и фуражке с высокой, по новой моде, тульей с разлапистой загогулиной, вышел вперёд и властно отстранил в сторону оратора. Впрочем, не грубо, шепнув ему что-то, отчего Сергеич отдал микрофон сам.
Граждане Кавино! Друзья! Господа военный слегка смешался, не зная, как правильно обратиться, но выучка дала себя знать. Товарищи горожане! Сегодня ночью на нашу базу бронетанковых сил поступила шифротелеграмма от Кабура. Вывести людей, танки, бронетранспортёры и навести порядок в городе и области. Разрешили Да нет, даже настаивали на применении оружия против гражданских лиц в случае малейшего сопротивления. При этом меня, генерал-майора Звягина, от командования частью отстранили.
Почему отстранили? спросил директор завода. Не в микрофон, но стоял-то он рядом, все всё услышали.
А потому, Опанас Сергеевич, качнул в его сторону фуражкой генерал, что я русский. И ещё потому, что там, в Хориве, знают: преступные приказы я выполнять не стану.
А присяга? не унимался кто-то в толпе.
Присяга Звягин снял фуражку и, повернув её к себе гербом, задумчиво глянул на загогулину. Я давал присягу до последней капли крови защищать свою Родину от захватчиков. А не стрелять в свой народ по приказу какого-то торгаша. Я отказался выводить часть в город и опротестовал своё отстранение от должности. По-русски говоря, плюнул и продолжаю командовать.