следующий день
Утром Дмитрий не стал включать телевизор. Побрился, закапал красные от недосыпа и чего уж там легкого похмелья глаза «визином», сварил кофе и вышел из дома. Марину будить не стал: разговаривать не хотелось, к тому же она ещё не видела весь этот хоривский ужас.
Город гудел. В самом прямом смысле: люди разговаривали, кричали, плакали кое-где, никто не торопился на работу, вообще забыв о её существовании. На углу у столба освещения сельского вида работяга в расписной нахлобученице хватал за грудки мужика в костюме, жарко споря о чём-то. Тот отмахивался портфелем, бубня и отталкивая крестьянина. Дальше, перед заклеенной рядами одинаковых цветных листков витриной магазинчика, полукругом стояли горожане. Над размноженным на цветном принтере скриншотом с телевизора, где крупно, во весь экран лежали убитые студенты вон, парнишка даже не успел отпустить руку своей подружки, а она не бросила цветы из баллончика краской было выведено «Смерть русским оккупантам».
Вот как-то так.
Непонятно, правда, кто и кого и зачем оккупировал: у самого Разина, например, даже прадеды родились здесь, в Кавино.
Дальше на стене, не обращая внимания на измазанные заодно окна первого этажа, явно той же рукой «Слава небесным голубям!» и цифрами двести четырнадцать. Похоже, это новый лозунг у господ нахлов.
Ярко, броско, доступно, всё по лекалам рекламных компаний.
Дружинников с белыми повязками резко прибавилось, но вели они себя стеснённо. Документы не проверяли, группки молодчиков с «волчьими головами» на рукаве не разгоняли, даже когда те расклеивали всё тот же кадр с двумя погибшими прямо у них на глазах. На здании районной управы, мимо которой шел путь Дмитрия к стоянке, государственный чёрно-белый флаг был приспущен, сверху успели приделать тёмное пятно траурного крепа.
Пока машина прогревалась тепло, конечно, но сразу ехать вроде как вредно для двигателя, Разин не утерпел и полез в телефон за новостями.
В лентах царил ад. Двенадцать приказов Кабура о закрытии границы с Российской Федерацией, приостановлении дипотношений с ней же, о запрете несогласованных собраний и митингов, отмене русского языка в деловом и бытовом общении, смене командиров всех военных баз, создании сил специального назначения, дополнительных полномочиях Бюро Безопасности, запросе военной помощи у НАТО.
И так далее, и тому подобное.
А ведь их подготовить надо, приказы-то. Это подписать минутное дело, а вот разработать тексты, проверить, согласовать Благодаря бумажной работе в банке, Дмитрий куда лучше многих понимал, что дело это долгое. Не за прошедшие с момента расстрела демонстрации студентов несколько часов. Значит
Да понятно, что это значит. Делалось заранее.
Стало быть, и вся остальная картинка была срежиссирована.
Двести четырнадцать. Цифры, пока он ехал, просто били в глаза отовсюду со стен домов, бортов троллейбусов, были написаны на асфальте прямо перед светофорами. Не зря за последнее время, ещё до Дня Победы, в городе появилась масса этих «веселих». Отрабатывают сейчас, как небольшая, но хорошо организованная армия. А потом они будут убивать, мелькнуло в голове Дмитрия.
Песмарийской полиции в городе не было вообще. Даже привычные белые с синим автомобили дорожной службы, торчавшие на каждом перекрёстке, куда-то подевались. И ничего, ПДД все соблюдали и так, без мордатых хлопцев с вечно оттопыренными карманами.
Новости видел? не здороваясь, спросил Завойский.
Он позвонил без пятнадцати девять, когда Дмитрий уже миновал пост безопасности на входе в банк, удивился огромной траурной конструкции из чёрных надувных шариков перед лифтами, в центре которой была всё та же фотография, и поднялся в кабинет.
Разумеется. Голова побаливала, трепаться не хотелось, но и просто бросить трубку не позволяло воспитание. Да и друг всё-таки, какой уж есть.
Ближе к обеду подъезжай Хотя нет, лучше пешком, можешь застрять там. На площадь Маршала Жукова давай, к областной управе. Там дела будут делаться, и тебя тоже видеть хотят участником. Не прогадаешь.
Те самые люди?
Да. И те самые, и другие. Нас тут много будет.
Нас. Вот это уже хорошо.
К часу буду, раньше никак. Площадь имени Жукова была недалеко, здесь же в центре, но работу-то тоже никто не отменял.
Перед обедом, отмахнувшись от начальника департамента, собиравшего сотрудников на траурное заседание в конференц-зале, Дмитрий вырвался наконец на улицу. В голове варился котёл из кредитных заявок, залогов, обременений на имущество и чужих годовых балансов. Звонила Маринка, сказала, что магазин в огромном мегамолле «Держава», где она работала продавцом, хозяин сегодня велел не открывать. Так поступили многие, поэтому лично она домой. Дмитрий не стал её говорить, что идёт на митинг.