Крыса или лиса… Хотя, если крысы бежали от одного только запаха волос, сохранившегося в шляпе Антеи, вряд ли они бы сейчас отважились выползти из нор.
Он соскользнул с надгробия и двинулся дальше.
Где-то неподалеку завыл пес.
В качестве приманки Эшера использовали уже довольно долго. Судя по расположению луны, около двух часов. Из темного города донесся последний крик муэдзинов, а чуть позже с того берега пришел по водам залива чистый и ясный звук церковного колокола.
На кого же все-таки идет охота? На Антею? Или на Эрнчестера?
Или, может быть, на кого-то еще?
Однако, судя по тому, что говорил Зардалу, они и сами не знают толком, на кого охотятся.
Антея! – подумал он, – Беги отсюда! Уходи!
Затем появился Зардалу. Шел открыто по заросшему пустырю, направляясь к Эшеру. Снова стянул ему кисти шнуром и завязал шарфом глаза. Руки вампира заметно потеплели.
– У тебя бессердечный хозяин, – сказал евнух. – Может, он за это время успел найти себе другого слугу – поумнее или поглупее? Он обещал тебе вечную жизнь, Джеймс? Видишь ли, они все это обещают.
– Даже Бей?
– Ах какой дерзкий инглиз!
В шепоте его, однако, Эшер уловил иронию. Забавно…
Они вновь миновали городские стены. Улицы вокруг лежали вымершие, оглашаемые лишь криками чаек. Зардалу вел Эшера, взяв его за локоть, прочие следовали, чуть поотстав. Запах свежей крови перебивал и зловоние отбросов под ногами, и благовония вампиров.
И лишь когда, по расчетам Эшера, они уже должны были подходить ко Второму Холму, рядом послышались шаги и голоса.
– Милая… – бормотал мужчина по-гречески. – Чудесная, волшебная…
Ответом ему был серебристый смех вампирши.
– Да она подцепила сокровище, наша Пелагея! – шепнул над ухом Зардалу. – Крепкого ты нашла бычка.
Русская засмеялась – и вопреки всему, что он узнал и пережил, Эшер почувствовал желание.
Они остановились. Звякнул, входя в скважину, ключ. Тип замка Джеймсу на слух определить не удалось. Пьяно бормотал мужчина, клялся в вечной любви, сулил восторг наслаждения, в ответ на что предмет его страсти отозвался восклицанием благодарности, вызвав у прочих (Харалпоса, Хабиба, Байкус Кадинэ) приступ зловещего веселья. Джеймса направили в дверь и повели вниз по неровной лестнице, ведущей очень глубоко – в подвалы, где пахло водой и камнем.
– Та маленькая нищенка, что украл Хабиб, – неплохо. Но твой бычок! Ах хорошо упитан…
– Упитанный армянин – все равно армянин. Лучше бы тогда султан занялся ими, чем цыганами и евреями…
– Но он достаточно трезв, чтобы нас позабавить? – В манерном голосе Зардалу слышалось нетерпение. – Эль–Малик будет доволен и маленькой спящей нищенкой, но тем, кто всю ночь без толку просидел на кладбище, необходимо развлечься.
– Эль-Малик беседует со своим неверным микаником. – Эшер почти видел, как русская девушка лениво поводит плечом. – Запах кофе чувствуется даже на улице.. А этот у нас живо протрезвеет…
Эль-Малик. Владыка. Король. Мастер вампиров Константинополя. Пока они болтали – резкий изгиб лестницы, еще две ступеньки, мазнула по лицу матерчатая завеса, поворот вправо, неровный мощенный кирпичом пол – и внезапная вонь аммиака, каких-то химикатов, ожгло холодом…
И вдалеке – нечленораздельный, приглушенный, словно из закрытого помещения, человеческий крик, исполненный ужаса и боли.
– Встретил я тут как-то одного миканика ночью, – рассказывал Зардалу, видимо, поворачиваясь к остальным, ибо рука его соскользнула с шеи на плечо Эшера. Наверное, он не мог не почувствовать, как ведомый покрылся мурашками, услышав человеческий голос из бездны. – Маленький жирный неверный с очками на носу.