Он поправил повязку на боку и; вытянув вперед еще и левую руку, сравнил темные отпечатки с собственной пятерней.
Его рука была меньше.
У Эрнчестера, как помнится, ручки и вовсе маленькие.
Выводок Бея вернулся за Джеймсом тогда довольно быстро. Ему вновь завязали глаза и повели в Дом Олеандров, то и дело затемняя сознание, так что в себя он пришел лишь в восьмиугольном византийском зале возле покоев самого Бея.
В прошлый раз, когда возвращались с кладбища, Зардалу, надо полагать, допустил серьезную ошибку, позволив Эшеру хотя бы отчасти запомнить дорогу.
Доставив его в Дом Олеандров, Зардалу и другие немедленно отправились на охоту и, надо полагать, вернутся еще не скоро. После бани Эшер надел чистое льняное белье, затем – ношеные серые брюки, жилет из красной шерсти, а поверх всего – старое мешковатое пальто, пошитое явно в самом Стамбуле. Джеймс шел по коридорам к себе в комнату, а по пятам за ним бесшумно следовал Саид. Маршрут этот был уже изучен Эшером. Знал он теперь и то, как именно соединяется этот маленький дворец, принадлежавший когда-то некому византийскому принцу, с несколькими караван-сараями.
Проходя через двор и через зал, Эшер обратил внимание, что медных ламп в нишах поприбавилось.
Миканик. Пришел повидаться с Бессмертным Господином.
Что-то, видимо, связанное с таинственными опытами и с этой странной усыпальницей под домом, пахнущей бензином и аммиаком.
Часов в Доме Олеандров не водилось, ориентироваться во времени после наступления темноты было довольно трудно. Эшер чувствовал, что дело близится к часу ночи. Саид запер узника на ключ – и отбыл. Предположительно еще два часа птенцы будут охотиться.
«А менее всего интересуйся Эрнчестером», – сказал Бей. Сам же поддерживает отношения с Кароли.
Если не считать сухого бассейна в центре, пол в длинном помещении был покрыт замшелыми коврами в четыре слоя. Под четвертым слоем таилась сделанная Эшером отмычка.
Теперь он ее извлек.
Бронзовый подсвечник, который он держал открыто – позади небольшой стопки книг, – сослужил Джеймсу еще одну службу: у него теперь было припасено несколько запасных свечей. Эшер сунул их в карман пальто и занялся замком. Когда-то это устройство считалось одним из самых надежных. Каких-нибудь сто лет назад.
Спустившись по лестнице во двор, Джеймс услышал грозный рык Олюмсиз-бея и, вздрогнув, остановился, прислушался.
– Прошло три недели, ты, слюна собаки шайтана! – гремел Мастер Константинополя. – Пять дней как поломалось – и еще ни слова от этого человека! Говорю тебе, что дальше тянуть нельзя!
– Спокойнее, мсье… – последовал сдавленный нервный ответ. – Этот человек вернется в среду. До среды не так уж и далеко…
Эшер сознавал, что гнев Олюмсиз-бея мог быть вызван лишь очень важными причинами, но, с другой стороны, если его обнаружат здесь с отмычкой и свечами в кармане, можно заранее считать себя покойником. Все инстинкты Джеймса требовали остаться, но по крайней мере, крича на инженера (думал он, бесшумно скользя мимо арки), Бей вряд ли станет прислушиваться к шагам во дворе…
Кто бы мог представить, что Мастер Константинополя способен так выйти из себя!
Смешение архитектурных стилей ошеломляло. Дом Олеандров состоял как минимум из пяти древних строений, слившихся в единый лабиринт темных комнат и переходов, но водопроводные трубы редко подвергаются перестройке. Единственный надежный ориентир.
«Мы слышим шаги рабочих… – сказал тогда Зардалу. – Мы чувствуем запах нафты и алкоголя…»
Эшер вспомнил насыщенный аммиаком воздух усыпальницы. Комната с деревянным полом, левее – двор с травой между похожих на ядра камней. И два лестничных пролета…
Ощупывая отмычку в кармане, он двигался, подобно призраку, сквозь Дом Олеандров.