Оглядев щуплого монаха, прячущегося под несуразной хламидой с капюшоном, я не сумела скрыть истинных чувств скривилась. Вот не до молитв мне сейчас, честное слово.
Пойдем в тихое место, сестра. Преклоним колени и поговорим. Я с богом, а ты со Святой девой, сильные пальцы сомкнулись на моем запястье.
Да отцепитесь вы от меня, падре!
Вот к чему сказала «падре»? Первое, что пришло в голову. Уж лучше бы назвала святым отцом или братом, как здесь принято, но под сильно надвинутым на лицо капюшоном трудно было разглядеть, молод монах или стар. Скрипучий голос подходил как одному, так и другому одинаково противный.
Сестра, я сказал, пойдем. Мы уже начинаем обращать на себя внимание, тон монаха сменился на жесткий, хватка сделалась крепче. Я зашипела, пытаясь вытащить руку из его клешней. И уж было решилась звать на помощь, чувствуя, что угодила в лапы маньяка, как услышала: Твою мать, Адель. Хватит сопротивляться.
Кконд?!
Тише, бестолковая. Надвинь палантин ниже и пошли, он повел меня в сторону конюшен оттуда доносились топот нетерпеливо переступающих с ногу на ногу лошадей, тихое ржание и, чего уж скрывать, вонь. Если на дороге было сухо и пыльно, то здесь под ногами чавкала смесь жидкой грязи и навоза. Я закрыла нос двумя пальцами.
Смотри, наш болезный девицу подцепил! хохотнул один из юнцов, что разнуздывал коня. Кстати, уже знакомого мне коня. Я еще на дороге запомнила попону и яркокрасный рисунок на ней вставшего на задние лапы льва. И недовольно швыряющего перчатку хозяина скотинки.
На путь истинный наставлять буду, кинул конюхам Конд тем самым сиплым голосом. Если желаете, и вам о святых поведаю. Они покроют вас своей милостью.
Желающих на ночь глядя разговаривать о боге не нашлось в заведении через забор запели хором. Солировали женские голоса. И заботящиеся об уставших животных конюхи наверняка предпочитали присоединиться к веселью, а не к молитвам.
Все, больше никто не прицепится, прошептал Конд и, достав ключ, отпер неприметную дверь на задней стороне двухэтажного здания.
Сначала я решила, что братец поведет меня черным ходом, но нет, я оказалась в крохотном помещении на одно окно. Конд дождался, когда я пройду следом, и задвинул на двери засов.
Нарочно попросил уединенное жилье, пояснил он, зажигая однорогий подсвечник. Ну, давай знакомиться, сестра. Давно не виделись.
И скинул с головы капюшон. От неожиданности я вскрикнула. Лицо Конда густо покрывала белая краска, и лишь полоса от уха до уха, прихватывающая глаза и нос, являла собой полную противоположность была черной.
Не пугайся. Я послушник ордена Света и Тьмы, а маска своеобразный символ монастыря.
Маска? Ее можно снять?
Нет. Тебе придется все время ходить в ней. На столе банки с красками, будешь подправлять. Раза в неделю достаточно. Она не боится воды и пота
Подожди, я перебила брата. Я буду ходить в маске? С чего бы это?
С того, что мы с тобой поменяемся местами.
Ты пойдешь в мой монастырь? я ничего не понимала, но беспокойство росло.
Нет, на время я сделаюсь тобой. Собью с твоего следа дядюшку и его людей, а они, уверяю тебя, рано или поздно появятся и начнут задавать вопросы. Уведя их в противоположную сторону, я растворюсь на просторах моей родины, последние слова были произнесены со смесью печали и иронии.
Ты точно продумал весь план? мне не верилось, что придется изображать из себя монаха. Казалось, Конд сейчас рассмеется и щелкнет меня по носу со словами «А, купилась!». И почему у тебя такой хриплый голос?
Простыл, он криво улыбнулся. И да, я все продумал до мелочей. У меня было целых три года.
Я медленно стащила с головы палантин.
Святой боже, а ты что сделала с собой? Конд только сейчас заметил, как сугуч испортил мое лицо.
Пройдет через несколько дней, вяло отмахнулась я. Ты бы видел, что было раньше.
Нельзя ходить с таким лицом, ты можешь все испортить, Конд покопался в стоящей на столе сумке и вытащил оттуда два пузырька. Один сунул мне и заставил намазать содержимым болячки, второй вылил в широкую посудину и размешал с водой. Раздевшись до пояса, опустил во вспенившуюся воду лицо, а когда вынырнул, от краски не осталось и следа.
Магия?
Да.
У тебя есть зеркало? спросила я, шаркая пальцем по болячкам. Я прямо чувствовала, как под действием мази корочки отваливаются. Взяв у брата круглое зеркальце, внимательно осмотрела себя: от ожога остались лишь красные пятна. Здорово, прямо волшебство, произнесла я, закупоривая бутылку. С сожалением посмотрела, как она прячется в недрах Кондовской сумки.