Ковыли тянулись вдоль узкого моря, горизонт был пуст: старухи ушли, не обернувшись, они были безлики. Едва успел Петров разобраться с причиной их бесповоротного ухода, как в ушах у него раздалось клацанье капканного затвора, взрывающийся в миг приземления оползень. Вошла нищенка с палкой и котомкой. Ее печеное, не существующее личико окутывал темный хлопчатобумажный платок, темное пальтишко на вате бугрилось. Старуха сделала два шага по вагону и присела на край скамьи с ними рядом. «Ну, уж, это совсем не обязательно» буркнула соседка и отодвинулась.
В пролом в штакетнике заглянула собака. «Тебя только мне не хватало» сказал ей Петров. По небу ползла белая черта.
2. Озерко
«В заплоте позабытая вода»
Из ПетроваЗа обедом Петров загляделся в окно на воробья. Воробей сидел на ветке и глядел куда-то, и Петров тоже сидел и глядел. И сидели бы себе оба, Петров и воробей, и смотрели бы, куда им смотрится, большое дело! да только вдруг Петров услышал шорох времени: как оно бежит, сухо шипя и одиноко потрескивая таким звуком, какой обычно исходит от высоковольтной линии электропередач. «Спасибо» потерянно сказал Петров самому себе, торопливо возвращая хлебницу на дальний край стола, на котором она стояла прежде, в ушах у него раздавалось очищенное от посторонних примесей, прозрачное со страшной высоты ровное шелестенье. Не нарастая и не убывая, шелест застилал слух, и если бы только это! но глухоту восполнило расширившееся поле зрения: отрешенный от звуков Петров бесцельно зорко видел сотрапезников в уменьшенном виде словно смотрел на них в наведенные на предельную резкость окуляры перевернутого бинокля, и при этом ему был как никогда внятен смысл того, что происходило по обе стороны стола: в нужный миг, если потребуется, это очень важно! Петров мог прекрасно все сообразить и во всем отчитаться: например, он равнодушно различил, что жареная курица лежит на кузнецовском блюде для рыбы, продолговатом и немного щербатом, с блеклой каемочкой, мясистые подушечки Профессорских пальцев неуклюже обнимают грациозную ножку хрустальной рюмки, а с лиловыми пятнами натруженных кистей рук на белой льняной скатерти перекликается сине-зеленое бутылочное стекло и к сметане в уголке пухлой Колиной губы пристал обрывок фиолетового салатного листика. Вещи мерцали десятками нежных опаловых отливов, трепетали сотнями трепетаний Ну и что! Петров в этом празднестве не участвовал! Обычные вещи были не в силах отвлечь его от негромкого безучастного потрескиванья. Какое, вообще, сравнение! Тем более, в Петрове начала тихо всплывать возможность глубокой мысли Спустя неопределенное, никем не учтенное и для измерений совершенно не существенное, время сосредоточенный на трансцендентном Петров вздохнул, незаметно ястребино огляделся, натужился и протиснулся назад в пространство трапезы.
«те, кто под этим знаком, они такие я когда знакомлюсь, всегда сразу спрашиваю» сказала Профессорская Подруга.».
«А суп-то какой невкусный», сказала Старенькая Бабуля.
«Мне бы горбушечку потолще, с краю она самая вкуснятинка!» сказал Коля со всхлипом Эта прелюдия у него, просто с ума сойти!».
«В жизни не ела столько подножной дребедени». сказала Старенькая Бабуля.
«Очень полезно. сказала Подруга и загадочно добавила Аргентину-то мы прохлопали».
«Самое красивое змейки, они гибкие и блестят!» сказал Коля.
«Какие змейки Я о собаках, лают и лают, что такое?» спросила Старенькая Бабуля, с любопытством вглядываясь в Петрова, и повторила: «Я знать хочу, почему они лают!».
«Ну, собаки лают» сказал Профессор.
«А здесь хлеб, у нас такого не продают». сказала Подруга.
«В магазине продавщица» удовлетворенно сказал Профессор.
«Смотрите-ка солнце какое, можно подумать, хорошая погода» сказала Старенькая Бабуля.
«Объединяет мир стремление к насыщению, жизнь есть повсеместный пищевой процесс», сказал Профессор.
«Отвратительный чай сказала Старенькая Бабуля Вчера был чай как чай, а этот просто отвратительный».
«Съесть это усилиться и овладеть» сказал Профессор.
«Ну, не знаю, не знаю» сказала Подруга.
Коля тщательно утер салфеткой с губ сметану, перевел затуманенный взгляд на висящий за спиной Профессора портрет поэта Александра Блока и кротко спросил: «Профессор, это вы?»