Бедный Уилл. В то время они жили вместе. Она рассталась с ним до того, как начала встречаться с Грэмом, она не позволяла себе даже поцелуев с другим, пока не съехала от Уилла. Разрыв вышел болезненным, но мирным, они хотели остаться друзьями.
Ты уверена насчет этого парня? несколько месяцев спустя спросил ее Уилл за чашкой кофе.
Никогда и ни в ком не была так уверена, ответила она. Сейчас Селена понимала, насколько бесчувственно это прозвучало по отношению к бывшему.
Грэм умел ухаживать: ужин в «Мэдисон Парк Одиннадцать»[10], зиплайнинг[11] в Коста-Рике, неожиданная поездка в Париж. Кольцо с огромным бриллиантом, врученное на катке в Центральном парке. Свадьба, сыгранная с размахом совершенно неоправданным, в загородном клубе ее отца, медовый месяц на Гавайях, покупка дома. Все было как в сказке.
Ты уверена насчет этого парня?
В первый раз она поймала Грэма на измене ну, или на том, что в его глазах изменой не считалось, когда он эсэмэсился со своей бывшей. Селена случайно заглянула в его телефон и наткнулась на их грязный диалог с грязными фотографиями. Сколько же было крика! После она на несколько недель уехала в город к Бет это произошло еще до появления детей. Он умолял ее о прощении. Тогда они впервые отправились к психотерапевту.
Оказалось, Грэм страдал от низкой самооценки, пристрастия к порно (а вирт[12] с бывшей ничем не отличается от просмотра голых фотографий посторонних женщин разве не понятно?), страха близости. Все это ей объяснил психотерапевт конечно же, мужчина. Они проработали этот эпизод, двинулись дальше. Потом появился Оливер. Последовал новый медовый месяц, период влюбленности в ребенка, в открывшуюся им родительскую жизнь.
В следующий раз он прокололся во время мальчишника в Вегасе. Стриптизерши. Проститутка. Селена до сих пор не знала подробностей. Она предпочла не визуализировать произошедшее ей хватало выжженных в памяти развратных фотографий его бывшей. В те выходные в Вегасе Грэм со своим другом Бредом умудрился загреметь в «обезьянник». Селене пришлось оставить Оливера с матерью и лететь им на выручку. В их жизнь вернулись походы к психологу. На этот раз доктор списал поведение Грэма на стресс отцовства он всеми силами оправдывал его, будто был нанят в качестве адвоката. Ведь бедный Грэм взвалил на себя огромную ответственность, старался усердно работать, воспитывать детей и быть хорошим мужем. Какое тяжелое бремя! Терапии уже не хватало.
Представьте, что он наркоман, посоветовал ей на одном из индивидуальных сеансов новый психолог. Этот доктор не так старательно выискивал для Грэма оправдания. Его поведение не в вашей юрисдикции. Вы его не контролируете и не можете исправить. Не позволяйте его промахам задевать вашу самооценку. Вы должны четко обозначить собственные границы, решить, что вы готовы, а что не готовы терпеть. Брак строится на сотрудничестве. На переговорах. И обе стороны обязаны соблюдать поставленные условия.
Рождение Стивена, казалось, изменило Грэма. Младший сын был его родственной душой. Его появление словно бы успокоило мечущуюся душу Грэма. Он стал активнее включаться в воспитание, с новым рвением сосредоточился на работе, выходные проводил дома. Мальчишники остались в прошлом благо, два его самых испорченных друга наконец остепенились.
Однажды ночью, уложив мальчиков, они стояли над кроваткой Стивена и смотрели, как сладко он спит.
Спасибо, прошептал он. Спасибо, что выдержала, дождалась, пока я исправлюсь. Я больше никогда тебя не предам. Богом клянусь.
И она поверила ему. Потому что должна была. Потому что хотела. Она любила его слишком сильно дикой, глубокой, безумной любовью. Любила, даже когда ненавидела, когда хотела прибить на месте, когда честила его на чем свет стоит за глупость и эгоизм. Любила грубо, первобытно. Он принадлежал ей. А она принадлежала ему. Их связывала пламенная слепая преданность.
Так она думала.
Пока не случилось то, что случилось. А оттого что она верила в него, верила в них, было только больнее.
Я видела, как она скачет на тебе, Грэм. В детской. Она не видела смысла ходить вокруг да около.
Выражение его лица выглядело почти комичным. Ошеломленность быстро сменилась излюбленной маской невинности, затем его черты исказило отчаяние.
Няня? продолжила она в повисшей тишине. Серьезно, Грэм?