Никифор хотел было ознакомиться с последними записями дневника, но его намерения прервал звонок в дверь.
Мы кого-то ждём? оторвалась от экрана Анна.
Если это тот, кто мне звонил, сказал Никифор, заглядывая в глазок, то всё в порядке.
Открыл дверь.
На пороге стояли двое: пожилой мужчина с благообразным лицом сельского священника, одетый в кожаный полушубок и с меховым беретом на голове, и мужчина помоложе, в чёрной куртке-дутике. Голову его обтягивала вязаная шапочка.
Здравствуйте
Николай э-э?
Маркович, закончил гость, снимая шапку и обнажая обширную лысину. Николай Маркович Золотцев.
Друг Глеба Лаврентьевича?
Да, а это мой сын Костя.
Молодой человек сдёрнул с головы шапочку, кивнул.
Проходите. Никифор отступил, пропуская пару. Отметил их реакцию на преодоление «невидимой плёнки»: оба приостановились, прислушиваясь к себе, переглянулись.
В гостиную Никифор их не повёл, оттуда выглянула Анна.
Здрасьте, дружно выговорили гости.
Добрый день.
Николай Маркович, Костя, представил их Никифор. Следователь Ветлова.
Анна кивнула и скрылась за дверью, не сказав больше ни слова.
Николай Маркович посмотрел на дверь в гостиную.
Никифор понял его желание увидеть друга.
Тело Глеба Лаврентьевича находится в морге. В квартире работают следователи. Идёмте на кухню, раздевайтесь.
Гости сняли верхнюю одежду, обувь, расположились на стульях в небольшой кухоньке хозяина, пропахшей ароматами кофе. Но предлагать им горячих напитков Никифор не стал.
Как давно вы знаете Истомина?
Больше тридцати лет, ответил Николай Маркович, вздохнув. Учились в институте.
Вы тоже физик?
Нет, давно не занимаюсь наукой, с момента распада Союза. Я предприниматель.
ИП, уточнил его сын.
В какой сфере?
Фармакология, почему-то сконфузился старший Золотцев. У нас своя аптека.
Когда вы в последний раз встречались с Истоминым?
Да всего пару дней назад. Он жаловался на сердце, просил достать лекарства.
У дяди Глеба астения, робко добавил Костя. Мы его предупреждали, чтобы он изменил распорядок.
Объясните.
Ну он последние несколько лет вёл затворнический образ жизни, сказал Николай Маркович. Практически сидячий. День на работе, ровно двенадцать часов, ночь дома, прямо как часы. Ни минуту назад, ни минуту вперёд.
Не понял.
Ровно к девяти утра он шёл в институт, ровно к девяти вечера возвращался. Питался однообразно, даже фруктов летом не покупал. Любил клюквенный морс, у него в морозилке всегда хранился запас ягод. А ухаживать за ним было некому, детей не появилось. Вообще он сильно сдал по сравнению с тем, каким был ещё в мае. Такое впечатление, что ужасно постарел.
Никифор вспомнил признание соседа автомеханика Куркова.
С чем это связано, как вы думаете? Он говорил, над чем работает?
Разрабатывал новую концепцию энтропии, криво усмехнулся Золотцев-старший, отталкиваясь от уравнений Шрёдингера. Это
Я знаю, кивнул Никифор, изменение волновой функции в гильбертовом пространстве.
Удивлённый взгляд собеседника был ему ответом. Но объяснять свои знания физики следователь не стал.
Значит, говорите, он сильно сдал. За два дня?
Ну да мы были у него в мае, потом девятнадцатого июня, а в прошлое воскресенье специально приехали помочь Золотцев развёл руками. Чтобы человек так изменился
Не только вы это заметили. Что же, спасибо, вы нам здорово помогли. Будем работать дальше.
Хотелось бы попрощаться
Ничем не могу помочь, он в морге. Оставьте телефон, я позвоню по окончании расследования.
Никифор проводил гостей, закрыл дверь, вернулся в кабинет.
Слышали?
Хорошие люди, беспокоятся, хотя старшему не повезло в жизни.
Почему?
Учился на физика, стал бизнесменом.
Тогда такие времена настали надо было выживать.
Бизнес с его полным отсутствием морали победил гораздо сильнее в душах людей. А потом человечество не выдержало встроенного дьяволом соблазна жить в игровой виртуальной реальности компьютера.
Никифор с любопытством посмотрел на увлечённую изучением базы данных женщину.
Вы говорите как глава думского комитета по социальной политике.
Не только говорю, засмеялась Анна, но и думаю точно так же. К сожалению, всё больше несвобод внедряют наши правители, в основном с благими целями, в нашу жизнь. И кончится всё либо социальным взрывом, когда лопнет терпение народа, либо смертью России как самостоятельного государства. И миллиардеры не помогут.