– Мы не можем ждать так долго, – медленно и с нажимом проговорил Колкос, замерший наизготовку с копьем в руке и тоскливо следивший за отдаленными, безмятежными городскими башнями.
– Об их женщинах идет слава по всей Торее, – вставил Манакар, облизнув губы.
– Говорят, там в погребах такие запасы вина, что можно заполнить глубоководный танкер, – вздохнул Люрквор.
– А окна у них все со стеклом, – добавил Колкос. – Вам когда-нибудь приходилось разбивать застекленное окно?
– Не могу этого сказать о себе, – признался Манакар.
– Отличный звук, настоящее удовольствие.
– Да ты сам ни разу не разбивал стеклянное окно!
– Нет, разбивал! Я два года провел в качестве раба на соляных приисках, чтобы расплатиться за то окно.
– Говорят, все произойдет сегодня, – заметил Люрквор как будто невзначай.
– Что произойдет сегодня? – поинтересовался Колкос.
– Генеральный штурм, атака, которая всех их сокрушит.
– Тот штурм уже был, – Манакар указал на останки сгоревших осадных башен. – Их военные инженеры придумали такие штуки, которые мигом спалили все наши башни до самых колес.
– И колеса тоже спалили, – бросил Колкос.
– Любой город, способный позволить себе роскошь поливать противника, карабкающегося по приставным лестницам, кипящим вином, весьма далек от того, чтобы пасть, – с презрительной усмешкой заявил Манакар, завершая разговор.
– Говорят, что Варсовран и Ралзак раздобыли новое оружие, – возразил Люрквор, не считавший тему исчерпанной. – Это та штука, что взлетела от шатра командующего и отправилась в сторону города.
– Говорят, говорят, говорят, – кто все это говорит? – потребовал ответа Манакар.
– Те, кто знает.
– Ну, видишь ли, если речь идет о такой маленькой штуковине, вряд ли она пригодится против… – начал было Колкос.
Внезапно прямо над Ларментелем со скоростью молнии раскрылась в небе круглая, сияющая ослепительным светом дыра, из которой брызнул на город поток сверкающих искр. Центр ее находился в точности над дворцом. На мгновение город скрыла слепящая завеса. А потом все закончилось. На месте дворца возвышался столб красно-желтого пламени. Стремительно распространявшийся пожар прокатился волной по крышам, пронизывая окна и арочные проемы зданий. Обжигающий, горячий ветер срывал черепицу как высохшие листья с деревьев, вырывал и отбрасывал в сторону огромные деревянные балки, которые превращались в пепел прежде, чем успевали долететь до земли или до первых рядов армии Ралзака, испугавшихся ударов этих чудовищных пламенеющих копий. Большинство солдат бросилось на землю, инстинктивно пытаясь защититься от удара, другие замерли в неподвижности, окаменев от ужаса. Отдельные языки огня каскадом сыпались на еще не воспламенившие строения, вихрем неслись по улицам по направлению к кольцу городских стен, а там взрывались новыми сполохами, словно волны, ударяющие о береговые утесы и взлетающие в небо. К изумлению осаждавшей город армии, расходившийся из центра круг пламени вдруг обратил свое движение вспять, скручиваясь и уменьшаясь в размерах, пока не замер где-то в самом центре Ларментеля. То, что осталось после его стремительного шествия, представляло собой дымящиеся развалины, темные клубы, поднимавшиеся кверху как лес мрачных, зловещих стволов. Жар был столь сильным, что опалил лица солдат, которые стояли в первых рядах. Сердце Ларментеля выгорело. Огненный круг еще вращался, совершая плавные движения, как это бывает со смерчем, постепенно его концы стали закручиваться наверх. Казалось, что теперь пламя принимает форму ручья или небольшой реки, текущей в границах берегов.