Почему же ты изменял? удивился тогда сын. А старик, подумав с минуту, прошамкал почти беззубым уже ртом:
Да, не знаю, порода, наверное, такая
Отец его тоже, оказывается, по бабам всю жизнь бегал, тоже был женолюб.
***
Родителей отставного капитана давно уже нет в живых. А он с грустью, печалью и неподдельной тоской, сидя на пеньке от баобаба у себя на дачном участке, как сейчас за столиком в кафе, пряча свои глаза за мешками под ними, часто повторяет:
«Так вот, больше никто б***уном меня и не назовёт»
Правда имеющийся у него внук, который просто весь в деда, такой же сказочник, но больше, вождь краснокожих, как у ОГенри, который точно так же, часто седлает деда, играя с ним в «лошадки» и загоняя того не в игровое стойло, а до изнеможения, как-то странно, не по-товарищески ведёт себя, говоря:
«Дед, а дед, а чего это ты на ту женщину так смотришь? Я бабушке скажу»
Ну, прямо, какой-то Павлик Морозов Но порою, всё же, опомнится и проявляет солидарность мужскую, и, если не интересуется в тот момент спичками с желанием что-нибудь поджечь, неважно что, зовёт Николаеча к соседским девочкам, вместе знакомиться.
«Мы же мужчины, вспоминает наездник и вождь в одном лице шестилетнего внука-гения, пойдём с девочками познакомимся» также знакомо шепелявя, и путая «ша» с «ща», но по причине нехватки выпавших молочных и не выросших ещё коренных зубов, говорит он и настойчиво тащит деда за руку
А Ника, не раз слышавшая эти россказни про внучка и дедка, и про то, как они всей семьёй в разгар кризиса «велики берём на два часа, на семью из пяти человек, по 16 тыщ за раз», будучи человеком добрым, и не только уже выучившая до последней фразы все его байки, но и воочию зная, что в них нет, практически ни слова правды, всегда жалела отставного пожилого капитана Жалела, что нет у него тех, так желаемых им елей в обхвате по четыре метра, что не может он спеть «баобабы, мои баобабы», а должен довольствоваться исполнением традиционных песен про ель новогоднюю. И, помня его очередное сказочное повествование о том, как БТР его переехал, а он в окопе в тот момент находился, но потом три дня не мог разговаривать, дара речи лишился от ужаса, не только шрамами оброс на голове, в которой теперь роились одни только фантазии, переплюнувшие в своей неправдоподобности и Герберта Уэллса, и всех писателей-фантастов вместе взятых, в очередной раз, посочувствовав ему, поверив в искренность его траура по почившим родителям, сказала, что если он хочет, то она может его звать б***уном. Ему же это приятно.
А сама про себя подумала: «И это точно соответствует истине, не зря же он на работе всё, её бутербродами подкармливает, делая из неё Кота Ваську, и всё, памятуя прежний род своих занятий, бдительно охраняет её от посягательств со стороны мужской половины их рабочего коллектива заодно и зубы, ей заговаривая и попутно себе удовольствие доставляя, сидя на её маленьких ушках, а не только за столиком кафе Да и чёрт уже с ними, с этими елями и соснами, пусть хоть десять метров в обхвате будут, основная-то его фантазия ведь оказалась и в самом деле, правдивее всех его выдумок, женщин он всегда любил, а вот дальше опять одни баобабы так те в Африке, а Николаеч здесь»
И уже подаёт ей толстый кусок пышной белой булки, густо намазанной сливочным маслом, а сверху, в те четыре слоя сыр и колбаса, что сейчас затрещит за ушами так, что всё равно она не услышит ничего из его очередной заезженной байки, так пусть себе говорит, а она всё ж таки послушает, ну и, конечно же, покушает, он же для неё старается и во всём абсолютно
Отвергнутый сантехник
Екатерина Ивановна была женщиной весьма привлекательной, некоторые даже считали её красивой, за спиной она оставила не только длинную жизнь, но и трёх изрядно пьющих мужей, можно даже сказать алкоголиков до мозга костей, при этом оставалась всё так же хороша внешне, почти без возрастных изъянов на своём хорошеньком лице. Она по-прежнему любила хорошо одеваться и хоть давно не работала, соблюдала дома чистоту и порядок не только своего внешнего вида, причем настолько, что иногда сама же и пугалась своей педантичности, замечая, как её раздражает даже просто плохо задернутая занавеска, что вносило дискомфорт в её личное восприятие мира.
Тем не менее, она не изменяла выработанному своему статус-кво, во всём быть красивой, не смотря на свой возраст, но при всём этом давно утратила интерес к мужскому полу по причине, что так и не встретила достойного для себя спутника в жизни, всегда с улыбкой замечая, что такой видно, еще не родился, и потому вела довольно спокойный образ жизни, никому не мешая, но и не замечая при этом главного, что продолжала нравиться мужчинам.