«Всё растащили, суки!» я со злостью раскидывала обгоревшие доски. Очистила пространство на том месте, где должен был располагаться вход в подвал, и не поверила глазам: дверь в подпол даже не обгорела!
«И как местные не сняли? Здесь же металлом обито по краям».
Ровные доски поддались сразу, и я застыла перед входом в чёрную дыру Нет, не подвала своего прошлого. На секунду даже показалось, что снова стало нечем дышать, но, к счастью, только почудилось.
Луч фонарика прошёлся по внутренностям подвального зева, но сверху ничего разглядеть толком не удавалось. И я, прихватив небольшую доску, спрыгнула.
Я забыла, у какой стенки мы закопали «клад», поэтому нашла место не сразу. Робко коснулась земляного пола, и в ответ будто услышала зов.
Откопать камень удалось быстро: комья земли разлетались из-под обломанного края доски, словно это было не в сыром подполе, а на удобренной свежевскопанной грядке. Затем ладони медленно погрузились в ямку, чтобы достать спрятанное; пальцы мгновенно замерзли, прямо заледенели. Достала круглый камень размером с дыню и старательно принялись вычищать грязь из неглубоких линий, пока рисунок не стал хорошо виден: внешний круг образовал циферблат с зарубками вместо цифр, внутри две стрелки.
Но вместо понимания, вдруг пришла боль Она будто плеснула из глаз, из самой глубины черепа. «Брызги» тут же осели на лице и двинулись дальше.
Отчаянно воя, я хваталась то за голову, то за предплечья, то за грудь, словно стараясь не дать жутким ощущениям поглотить тело полностью, удержать их. Глаза видели вспышками. И одно за другим обретали краски и чёткость тщательно стёртые мозгом воспоминания.
Как в отчаянии, страдая от удушья, пряталась от преследователей в подвале подожжённой дачи. Каталась по полу, пытаясь содрать слой липкой плёнки, перекрывшей доступ кислорода. И умерла, так и не сумев сделать вдох. А дальше как сама словно стала тьмой, которой было не страшно пламя: я-она прошла, просочилась сквозь огонь, не получив ни единого ожога. Взмыли в воздух здоровенные доски, лом, кусок железа чьё-то туловище оказалось разрезанным пополам, и стихли, наконец, так раздражающие крики
Судорога отпустила тело так же внезапно, как и началась. Но я всё лежала, скрючившись, на земляном полу. Взгляд с трудом сфокусировался на камне рядом. Одна только мысль, что я снова могу случайно его коснуться, привела в ужас и одновременно придала сил.
Из подвала я выбралась так быстро, как только могла, и поспешила к машине.
Никогда, слышишь? Никогда не смей даже вспоминать эту дыру!
Руки тряслись, но выполняли привычные действия. Тронуться с места удалось с первой же попытки. Почти уже на въезде в город я всё-таки не выдержала и остановила машину на обочине, еле успев открыть дверь. Рвало долго, спазмы переходили в рыдания, а потом меня опять выворачивало.
Отпустило где-то через час. Кое-как умывшись из бутылки, я снова взялась за руль, но, бросив взгляд на запястье, застыла: часы-тату на руке внезапно пошли.
Глава 2. Наследство
Шесть лет назад.
Печь сердито загудела и выплюнула столб жара. На её памяти вряд ли кто позволял себе подобное кощунство: ливануть в топку бензина и поджечь деревяшки вместе с мусором, бумагой и, судя по запаху, не так давно сдохшей внутри мышью или крысой.
«Хорошо хоть отскочить успела! И додумалась не бросать туда зажигалку, а поискать в доме спички»
Старая бабушкина дача простаивала в заброшенном посёлке, заросшем одичавшими плодовыми и бурьяном. Среди таких же забытых летних домиков, когда-то с любовью построенных заботливыми руками. Поэтому место показалось мне вполне подходящим, чтобы схорониться от жаждущих расправы кредиторов.
Я наконец стащила насквозь промокшую толстовку и джинсы: майка и бельё остались относительно сухими. Достала спортивный костюм и тёплые носки и порадовалась собственной предусмотрительности. Хоть и в дикой спешке, но собраться я успела основательно прихватила достаточно одежды и прилично запаслась едой. В сарае же нашлась старая, наполовину заправленная керосинка и чугунный котелок с крышкой.
«Знатная добыча! Знала бы бабушка, что я когда-нибудь приеду сюда по собственному желанию и буду так радоваться, что эта деревянная развалюшка ещё жива!» и с такими мыслями я принялась отмывать дом от толстенного слоя пыли и следов мышиного царствования, чтобы хоть спать не противно было.