Контролёр всякий раз уходил в неизвестность рано утром и возвращался из ни откуда только поздним вечером, и все время был молчалив. Спал он на полу, на матраце. Как верный слуга, у продавленного и скрипучего дивана, который уступил ей, своей спутнице по неволе. Она же никуда из их убежища не выходила, а лишь внимательно изучала карту сибирской столицы для туристов да с интересом разглядывала фотографии красивого огромного города и великолепных станций его метро. И уже к исходу второго дня наизусть знала свой маршрут все ориентиры, по которым в утренний час пик ей следовало дойти до станции «Заельцовская», откуда затем доехать до Красного проспекта, где и выпустить на волю смерть. Самой же быстро уйти.
Почему именно эта станция, контролёр отчуждённо объяснил. Красный проспект символ Новосибирска. Да, к тому же, это единственное место, где пересекаются две имеющихся в городе линии метрополитена, и с восьми до половины девятого часа утра именно здесь собирается больше всего людей со всех городских окраин.
Почему массовую казнь неверных следовало совершить не в самом центре, на Площади Ленина, контролёр объяснил ещё более сухо они, то есть, и он, и она, вовсе не бандиты. А борцы с несправедливостью, как и тот, чьим именем названа площадь.
Женщина слушала и не могла понять, это у неё в голове всё настолько сильно перемешалось, или, всё же, у контролёра. Белое выдают за чёрное, чёрное за белое, да ещё и миксером всё взболтали всё. Чтобы точно никто и никогда уже не разобрался, кто прав, кто виноват.
За несколько утомительных дней они с контролёром подготовили всё необходимое. Не в силах совладать со своими мыслями о добре и зле, о любви и ненависти, женщина во всём помогала контролёру. Обсуждая детали предстоящего ужаса, она собственноручно готовила взрывчатку. Так, в неверии, что всё это не игра и происходит с ней по-настоящему, ей скоро стало ясно, смерть готова сойти с её рук и забрать себе все человеческие жизни. Всех тех людей, которых она так часто видела на многочисленных фотографиях вместе с красивыми домами. Людей, как и она, замученных жизнью, суровых и тяжёлых. Или наоборот, в отличие от неё, воодушевлённых жизнью, улыбающихся и лёгких. У них всё получилось. И у неё, значит, тоже всё получится. Надо только найти выход и спасти людей. Тех людей, кто, спеша на работу, в школу, в собес, в больницу, да ещё много куда, окажутся в переходе станций метро «Красный проспект» и «Сибирская».
Что ж. Действительно, очень символично. И смерти это, по-видимому, нравится. Она уже ждёт не дождётся. Но это просто люди и просто дети. Такие же, как и все другие. Как она. Как её контролёр. И они ни в чём не виноваты. А если и повинны, то не ей судить. И не контролёру. И в тот вечер, последний перед преступлением против человечества, женщина окончательно поняла, она не такая, как те, кто окружал её последние годы. Она не хочет убивать. И не будет.
Не слушая возражений контролёра, она выпила для храбрости, принесённой контролёром водки, и быстро разделась. Она знала, он давно положил на неё глаз, чего сам очень боялся, ибо не ему она принадлежала. Но в ту ночь, она была уже ничейной, и понимала, на завтра, не смотря на все увещевания об обратном, ей на самом деле тоже уготована погибель.
Прямо сказав об этом контролёру и не услышав возражений, она уже не стеснялась ничего и вела себя, как последняя шлюха, чего нельзя делать истинной мусульманке. Однако и таковой она уже тоже не являлась. Она, вообще, никем больше не была и всё для себя решила. И решимость её окрепла, когда мужчине понравилось, что она вытворяет. Он завёлся и дрожащей рукой робко коснулся давно желанного обнажённого тела, а затем разошёлся и властвовал над ней полночи.
Ей было никак. Но она вытерпела и даже ласкала его, и впервые за долгие годы их знакомства нежно называла по имени. Главное, чтобы он остался доволен. Получилось. Ей всегда удавалось обмануть, если это требовалось. Сумела она и в тот раз. Чему чему, а притворяться научилась отлично. Ей всегда верили. Видели, своя. Она же всякий раз столь искусно выдумывала то, чего не было, что порой и сама верила своим фантазиям.
Вот и контролёр поверил. И как только расслабленно захрапел, она встала с дурно пахнущего от своей древности дивана и бесшумно оделась. Обшарила все карманы одежды контролёра, его небольшую сумку и найдя десять толстенных пачек денег, увесистых как огромные золотые слитки, которые она видела только в кино, да единственную связку ключей от их временного пристанища, женщина выскользнула на площадку.