Летунец щекотался, выглядывал через ворот рубахи на гудящие наверху самолёты и тихонечко объяснял:
«Жди сейчас до утра: когда солнце поднимется над горизонтом, дети будут здесь, в этом доме Их двое, таких же, как ты только маленьких. А меня ждут свои
И ещё. Я тебе на прощание должен сказать: эти старые железяки когда-нибудь да всё-таки переловят всё наше семейство. После этого заберут нашу память, и сразу узнают, кто помог мне сегодня добраться домой. И скорее всего, попытаются отомстить за подобное. Так что ты постарайся найти к тому времени для себя и детей подходящую нору»
Ох, вертлявое коромысло! вскричал Андре. Так ты всё это знало заранее и, однако, втянуло меня в свой обман!..
«Что ж ты сердишься?» удивилось крылатое существо.
Так, по-твоему, я тебя ещё должен и благодарить? удивился Андре.
«Ну конечно же, отвечало ему существо, ты сейчас будешь знать своё прошлое, своё будущее и сумеешь к нему приготовиться»
Как? спросил Андре.
«Мне нельзя тебе этого говорить, шепчет маленькое существо. Если я тебе всё расскажу, у тебя ничего не получиться»
Самолёты, снижаясь, проносятся между домом и вязами, и крылатое существо светло-розовым шариком опускается внутрь дупла. Андре вглядывается ему вслед и едва ли не в центре Земли видит слабые огоньки: может, это гнилушки, светящиеся в темноте, может, это действительно летунцы, может быть, это то и другое А может быть, это звёзды, светящиеся на другой стороне Земли!
4
Постояв ещё возле дупла, Андре входит в заброшенный дом.
«Будешь знать своё будущее, повторяет он, будешь знать»
Сколько раз он в своей прежней жизни пытался представить: каким оно будет то будущее где-то там, далеко впереди, на отжившей свой век Земле?.. И вот это далёкое оказалось с ним рядом. И вовсе не внуки, не правнуки, а он сам со своими детьми, вероятно, и будут последними жителями на стремящейся к Концу Света Земле.
«И не надо из этого делать трагедию, снова думает он, смерть для всех неизбежна. А значит и для Земли. Это жизнь! Просто жизнь Может быть, не последняя»
Тут он стал заговариваться и засыпать
Неожиданно шум моторов, мешающих его сну, изменился. Похоже, разбойникам надоело кружиться над вязами, и они сейчас время от времени уносились почти к горизонту, кружа над тем местом, где были ржаные поля.
«Вероятно, придумали поохотиться на волков, рассудил Андре.
Вдруг от тускло мерцающих самолётных огней отделилось по два ярко вспыхнувших фейерверка и быстро помчались к земле. Им навстречу откуда-то из-за берёз поднялись и рассыпались, засоряя осколками чистое небо, две нити сверкающих бусинок, явно пущенных в самолёты с земли. Самолёты им снова ответили фейерверками. А ещё спустя пару минут меж деревьями замелькала высокая тень.
Вскоре стало видать, что по краю полянки, которая отделяла деревья от дома, бежит человек. Был он в ярко сверкающем белом шлеме, с ружьём, и всё время поглядывал то на вьющиеся над его головой самолёты, то на дом, словно думал в нём спрятаться.
У Андре по спине проскользнул холодок.
«Кто он, этот стреляющий и умеющий убивать, человек? думал он. И зачем он здесь?..
Если он, как и я, для спасения детей, то зачем он с ружьём! Ведь спасение с убийством не совместимо!.. Нам об этом ещё говорили с рождения. Я, к примеру, вообще не убил в своей жизни и мухи и поэтому нахожусь сейчас здесь. И, как мне говорил летунец, я спасу здесь своих детей Но зачем же здесь он?..»
Между тем человек с ружьём проскочил сквозь полянку, промчался под вязами, чуть привстал перед домом, пустил на прощание в небо парочку огненных шариков и с какойто весёлостью вдруг запрыгнул в окно.
Вот ты где? произнёс он, увидев застывшего за простенком Андре. Ну-ка дай мне сюда свою пушечку, пусть моя пока несколько отдохнёт.
И он с видимым нетерпением протянул вперёд руку, уверенный что в неё сейчас вложат оружие.
Андре чуть шевельнулся, показывая, что, действительно: вот он здесь и расслышал вопрос, но не знает чего отвечать потому что не пушечки, ни какого-нибудь плохонького пулемётика у него с собой нет, и он даже не понимает, зачем они здесь?..
В то же время он с всё нарастающим интересом начинает приглядывается к человеку с ружьём. И лицо его, освещенное ярким светом луны, начинает казаться ему что-то слишком знакомым и даже похожим на то, что совсем недавно видел он отражённым в стекле.