Так-так-так, прошелестел монстр. Никогда бы не подумал, что настанет день и ты проявишь интерес к музыке. Быть может, мне добыть пособие для начинающих пианистов в придачу к роялю?
Боже, нет! фыркнул Эбенизер, до глубины души оскорблённый предложением чудовища. Я не собираюсь на нём играть. Поставлю в передней гостиной, чтобы соседи завидовали.
Странный ты человек, задумчиво произнёс монстр. Но твое желание закон.
Чудовище закрыло три чёрных глаза, захлопнуло пасть и начало извиваться всем своим телом, издавая при этом низкое гудение.
А потом его глаза вдруг распахнулись, чудовище замерло и отрыгнуло рояль. Тот слегка поблёскивал от слюны, но в остальном был идеальным: небольшим, как хотел Эбенизер, и определённо красивым на зависть всем соседям.
Премного благодарен, сказал Эбенизер, поднял рояль и зашагал к двери. У самого порога он обернулся. О, чуть не забыл! Мне нужно от тебя ещё кое-что.
Что бы это могло быть? спросил монстр.
Подарок на день рождения, ответил Эбенизер. В субботу мне исполнится пятьсот двенадцать лет, и я уже чувствую, как на моём лице снова появляются морщины. Так что мне опять потребуется эликсир молодости.
Без проблем, Эбенизер. Рад помочь.
Чудовище закрыло глаза и принялось извиваться, но внезапно остановилось.
Всё в порядке? нахмурился Эбенизер.
О, всё замечательно, ответил монстр. Но, прежде чем выдать тебе свежую порцию эликсира, я хочу кое о чём попросить. Принеси мне что-нибудь поесть!
Эбенизер вздохнул. Нужно было сначала попросить у чудовища эликсир, а уже потом рояль.
Ещё одного Винтлорианского пурпурногрудого попугая я добыть не смогу, предупредил он. Их осталось всего девятнадцать.
Не беспокойся, попугаи мне больше не нужны, ответил монстр. Я уже знаю, что хочу съесть. Такого я прежде не пробовал.
Эбенизеру было непросто в это поверить за долгие годы их «сотрудничества» он чего только не приносил чудовищу. Вспомнить хотя бы последний месяц: если не считать Патрика, монстр проглотил семь жемчужных ожерелий, старинный буфет, два пчелиных улья и небольшую статую Уинстона Черчилля.
Какую-нибудь редкость? предположил Эбенизер.
Не редкость, но мало кому придёт в голову это есть, ответил монстр. Это кое-что весьма шумное, бывает разных форм и размеров, и найти это можно без труда в любой стране.
Эбенизер пораскинул мозгами. Что-то шумное, что легко достать. Играть в угадайку с монстром он никогда не любил.
Это какая-нибудь труба? спросил он.
Нет. Из пасти чудовища вырвался тихий склизкий смешок. У меня жуткая аллергия на духовые инструменты. Съем один и мне конец.
Значит, пудель? Ты хочешь, чтобы я снова тащился в собачий приют?
Нет, нет, нет, рассмеялся монстр. Это не вещь и не животное.
У Эбенизера кончились идеи. «Труба» и «пудель» идеально подходили под описание.
Пожалуй, не буду тебя больше мучить. На сей раз я хочу съесть ребёнка, сказало чудовище, и по его лицу расползлась радостная слюнявая улыбка.
Прости, не уверен, что правильно тебя расслышал, пробормотал Эбенизер.
Я хочу съесть ребёнка! прогрохотал монстр. Хочу отведать сочного, пухлого человеческого детёныша! Заглотить целиком его мягкое, нежное тельце.
Эбенизер нервно переступил с ноги на ногу, но ничего не сказал, подозревая, что монстр ещё не закончил.
А он не закончил.
Хочу узнать, каков на вкус сопливый нос, мечтательно вздохнуло чудовище. Пухлые щёчки, грязные ногти и завшивевшие кудряшки!
Монстр весь вспотел от волнения. Глаза его горели голодным огнём. Он пристально посмотрел на Эбенизера и спросил негромко:
Так когда ты сможешь подать мне ребёнка на обед?
Жаркий спор
Детей есть нельзя! воскликнул Эбенизер.
Радостная улыбка на лице монстра мгновенно сменилась недовольной гримасой.
Это почему же? вкрадчиво спросил он. До сих пор ты приносил мне всё, о чём я просил. Так чего же теперь артачишься?
Потому что это неправильно! сказал Эбенизер. Нельзя просто взять и съесть ребёнка. Это ужасно невежливо.
Невежливо? Ты сказал: невежливо? переспросил монстр. Почему же ты не думал о вежливости, когда покупал для меня Винтлорианского пурпурногрудого попугая? Или четыреста лет назад, когда я попросил принести мне последнего додо?