В Израиле нас называют «колбасная алия71». Это из-за того, что многие жители СССР ездили в поисках дефицитных товаров и продуктов в столицу город-герой Москву, когда в регионах всё это можно было купить только по великому блату72. Столичные жители с большим пренебрежением относились к таким людям и называли «мешочниками»73. Но в 90-е годы прошлого столетия вся страна, включая и столицу, превратилась в «мешочников», пустые полки продуктовых магазинов были не только на периферии. Уже и столичные снобы74 выстроились в длинные очереди, чтобы обзавестись палкой заветной колбасы это звучит обидно, но было правдой.
Во многих регионах начали вспыхивать вооружённые конфликты гражданские войны. Люди стали покидать свои дома и уезжать. Я и подумать не мог, что «братские народы», которые когда-то жили в одной «великой стране», начнут воевать и убивать друг друга. Такое не могло привидеться даже в кошмарном сне. Мне довелось услышать совершенно ужасающие истории от очевидцев людей, переживших это: резня в Таджикистане75; Ферганская резня76 турков-месхетинцев77; война в Чечне78; война в Приднестровье79; война в Абхазии80; война в Нагорном Карабахе81 и другие вооружённые конфликты, которых мы даже не могли и представить себе в 60-е и 70-е годы ХХ столетия.
Помню, как моя бабушка (царство ей небесное), когда я ещё был ребёнком, пережившая гражданскую войну в начале ХХ столетия, коллективизацию82, Вторую мировую83, разруху и голод, непрестанно причитала «только бы не было войны», для неё это было самым страшным из всех несчастий, которые она пережила за свою долгую и непростую жизнь. «Какая война может быть, бабушка?» спрашивал её я. Я не понимал, о какой войне может идти речь В моём тогдашнем представлении этого не могло быть. Я родился после войны, но хорошо помню её отголоски изувеченных войной людей. Мой отец (ныне покойный) был участником той войны, и он не любил о ней рассказывать. Я был уверен, что войны больше не будет. И вот это случилось теперь с моим поколением.
«Смотри, что здесь творится», говорили мне жена и её родные, «людей прямо на улицах стреляют, повсюду бандиты».
К моему великому сожалению, всё это было правдой. Во времена перестройки84 бандитизм расцвёл пышным цветом. Людей убивали прямо на улицах посреди белого дня, а органы правопорядка бездействовали, покрывая преступников. Мне не хотелось уезжать. Но что я мог возразить. Хотя, даже при всём творившемся вокруг разгуле бесправия и вседозволенности, я всё ещё продолжал любить эту страну и наивно полагал, что всё это только временно. Мне не хотелось верить, что всё, к чему я привык, и все те идеалы, на которых я воспитывался и рос: любовь к родине, патриотизм окажутся полной фикцией85, пшиком86, нулём.
Вы можете мне не верить, но я смотрел все съезды ЦК КПСС87, которые транслировались по Центральному телевидению (другого в принципе тогда и не было, за исключением местного телевидения), аж с 1971 года и вплоть до ХXVIII съезда в 1990 году последнего в истории Советского Союза. Я с таким вниманием слушал речи наших Генеральных секретарей88. Больше всех мне нравился Леонид Ильич Брежнев89. Я верил каждому его слову. Я верил этому человеку, верил нашей партии, её руководству, Политбюро90 и верил, что мы живём в лучшей стране; верил в единую общность советский народ91; верил, что мы все будем жить при коммунизме92.
Но меня обманули.
Я не еврей и не иудей. Если говорить откровенно, мне никогда и не приходила в голову такая мысль стать евреем или иудеем. Мне всегда нравился мой статус93 нееврея. Единственное, что меня связывает с еврейским народом, это штамп в паспорте о регистрации гражданского брака, выданный в городском ЗАГСе94 города Каунаса, и свидетельство о рождении наших общих с женой-еврейкой детей. Не потому, что я имею что-то против евреев. Наоборот, я всегда испытывал уважение к этому народу. Я всегда любил и люблю мою жену, мне всегда нравились её родственники евреи, нравились её друзья тоже евреи. Но я был не еврей!