Важно, что я русский?
Я пришел сюда, чтобы увидеть вас. Достаточно?
Но я не русский в прямом значении. Во-вторых, извините, вообще не понимаю. О чем вы? Вербовать будете? Роман вновь засмеялся.
Берд, не ответив на выпад Романа, полез во внутренний карман пиджака и достал визитную карточку.
Здесь мой адрес и номер телефона. Я стар, по вечерам никуда не хожу, сижу дома. Если решите проведать меня, можете это сделать в любой день недели. Лучше, если это будет вечер. Тогда вы убедитесь, что я не рассказываю сказки, и, возможно, найдете для себя тему на ближайшие лет двадцать.
Берд слегка поклонился, повернулся и пошел к выходу. Роман крутил в руках визитную карточку, на ней было всего несколько слов Юджин Берд и номер телефона. В самом низу дописанные старческим почерком улица и номер дома.
Глава 3
25 апреля 1941 года. Гитлер разрешает операцию «ГЕСС»
Личный кабинет Гитлера это небольших размеров комната, рядом с официальным залом, где Гитлер занимался обычной работой вел совещания, смотрел бумаги. В личном кабинете не было явных атрибутов власти, кроме флага со свастикой, растянутого почти под самым потолком. Плотно зашторенные окна, серо-зеленые обои на стенах. Письменный стол из темного дерева и два деревянных кресла перед ним. На стене большая карта мира, на которой флажками отмечены какие-то, только Гитлеру понятные, географические пункты. Сбоку, между столом и окном, маленький секретер, на котором расположился телефон. По нему можно было связаться только с личным секретарем Гитлера, Шмидтом. На полу, свернувшись, лежала овчарка Блонди и изредка смотрела прямым взглядом на своего хозяина. Впрочем, сам Гитлер внимания на своего пса не обращал.
В дальнем углу молчали напольные часы в черном инкрустированном дереве. На верхних углах часового шкафа искусно вырезаны орлы, держащие в когтях некое подобие земного шара. Но маятник не двигался, часы стояли Гитлер не выносил их боя. Это вызывало у него вспышку ярости, которая заканчивалась истеричным требованием остановить маятник. Секретарь всегда останавливал маятник перед приходом фюрера и запускал его, когда Гитлер покидал кабинет.
Гитлер был сегодня одет в зеленый френч с застегнутым воротником. Он сидел за столом, спрятав руки в широкие рукава кителя, и смотрел на карту.
Раздался сигнал громкой связи, Гитлер подвинул кресло-стул к пульту, включил приемник.
Это Гесс. Мне нужно к тебе. Только мы Это очень важно.
Гитлер молча слушал, слегка кивая головой.
Ты всегда можешь ко мне. Опять план?
Да. Опять. От моих людей в Англии.
Гитлер взял в левую руку карандаш с красным ободком на конце.
Надоело мне это. Молотов подписал, а Сталин воевать не будет.
Мой фюрер, у меня другие
Молчи, перебил Гесса Гитлер, только второй фронт. Только второй фронт! Слышишь? Меня волнует второй фронт!
Гитлер отключил Гесса от связи, встал и медленно пошел по кабинету, ненадолго остановился у карты и опять заходил по комнате, вернулся к столу и сел. Спрятал руки в рукава, откинулся на спинку и полузакрыл глаза. Через мгновение он наклонился к столу и нажал кнопку громкой связи.
Эль Бабира, бросил он коротко.
Яволь, майн фюрер! послышался четкий ответ секретаря, и через несколько мгновений Гитлера соединили с Эль Бабирой.
Эль Бабира один из немногих советников в окружении Гитлера. Он египтянин. Астролог и ясновидящий, которого Гесс много лет тому назад представил Гитлеру. Фюрер слушал его предсказания, спрашивал совета.
Гитлер, вяло:
Ты можешь что-то сказать на сегодня?
Эль Бабира:
Мой фюрер, ты на подъеме, не бойся брата твоего.
Брата? Какого брата?
Не каждый брат тот, кто в твоем доме, послышался вкрадчивый голос египтянина.
В комнату зашел Шмидт, адъютант. Блонди подняла голову, встала и медленно пошла в его сторону.
Шмидт:
Рейхсминистр Гесс.
Гитлер, не отвечая Эль Бабире, нажал на кнопку, прерывая разговор.
Гесс зашел, сутулясь и пытаясь при этом сохранить военную выправку. Задрал вверх подбородок.
Гитлер, не поднимаясь с кресла:
Мы выпьем чай.
Гесс, не доходя до стола:
Адольф, я думаю, что другого выхода у нас нет. Война на два фронта может погубить рейх. Надо договориться с Лондоном. Я лечу туда, меня ждут.
Гитлер, не меняя выражения лица, взял в руки тот самый, с красным ободком, карандаш, скрывая дрожание пальцев.