Паста это чё такое? спросила баба Марфа у Стеши.
Точно не знаю, но меня в Италии так называли, похвасталась Стеша. Не хотела хвастаться, а всё равно получилось.
Значит, макароны по-ихнему, догадалась баба Марфа. Стеша была ещё молодой спагеттиной, любила поспать и тоже рассердилась, когда её разбудили.
Что вы опять толкаетесь? спросила она красную макаронину.
Но макаронина не ответила. Она смотрела на нового соседа по полке, которого только что подселили. Совершенно неприлично смотрела чуть из упаковки не вывалилась. Стеша тоже скосила глаза и подвинулась, чтобы было лучше видно. Там, прямо с самого края, лежали самолёты и машины. Тоже разноцветные бело-красно-зелёные.
Ой, смотрите, смотрите, кто здесь, зашуршали пакетами другие макаронины-барышни на полке.
Машины и самолёты на полном газу демонстрировали габариты и мощность.
Ой, допрыгаются касатики, как пить дать, допрыгаются, прокомментировала баба Марфа, хотя ничего не видела из своего угла. И как в воду глядела. Упаковка с макаронной техникой шмякнулась на кафельный пол и порвалась. Самолёты разлетелись, машины разъехались. Прошёл мужчина, прокатил тележку и раздавил машинку.
Авария, отреагировала на хруст баба Марфа.
Потом пришла уборщица, собрала в совок всех, кто не успел отлететь и отъехать под полку, и унесла. Все макароны на полке смотрели вниз, чуть не падая и едва не закручиваясь в спирали. Только рожкам и было хорошо. Они могли не бояться свернуть себе шею, потому что и так были перекрученные.
Стеша тоже тянула и без того длинную шею.
И только благодаря своему росту увидела, как красная макаронина с тихим хрустом переломилась пополам. Не прямо посередине, а чуть выше, там, где у людей находится сердце, а у макарон перемолотое пшеничное зёрнышко.
Ты чего? Стеша от неожиданности забыла правила этикета и сказала не «вы», а «ты», хотя «тыкать» малознакомым макаронинам неприлично.
Его больше нет, сказала красная макаронина. Она перестала привычно визжать и стала говорить нормально. Даже слишком тихо.
Кого его? не поняла Стеша.
Его, выдохнула макаронина, того самолёта. Самого красивого в упаковке. Самого смелого, самого-самого. Макаронина заплакала Стеша видела капельку воды на упаковке. Хотя, может быть, это опять стал протекать кондиционер он как раз над ними висел и уже два раза протекал прямо на их полку.
Не плачь, сказала Стеша.
Поплачь, легче будет, посоветовала баба Марфа.
Стеша смотрела, как плачет красная макаронина. От горя она перестала быть цвета спелого томата и даже, казалось, потемнела. Стала то ли бордовой, то ли чёрной. Или это лампочка опять перегорела, и Стеше показалось. Но Спагеттина решила не думать про кондиционер. Вот рядом коллега по цеху страдает, а Стеша плохое о ней думает. Так нельзя.
Вы знаете, она опять перешла на «вы», его не унесли, он под нашу полку успел залететь. Я видела. Точно вам говорю. Я же длинная, и мне было лучше видно. Так что он здесь. Здесь. Не плачьте.
Оклемается, соколик, и прилетит, поддержала Стешу баба Марфа. Стеша про себя даже удивиться успела. Она ведь соврала, видела, что уборщица всех в совок собрала. Просто макаронину пожалела. А бабе Марфе зачем врать? Тем более этой крашеной?
Но Стеша не успела додумать эту мысль. Её вдруг вырвали из тёмного и привычного угла и бросили куда-то в свет, поверх журналов и пакета молока.
Баба Марфа, закричала Стеша, что это?!
Это жизнь, Стешенька, услышала она шуршание старой лапши.
Эклер Валера
Эклер Валера родился пирожным. Не простым, не волшебным, а фокусным. Волшебное это как в сказке, раз и вдруг случилось волшебство. Дракон заговорил, например. А фокусное это как в цирке. Есть специальный секрет, который нужно знать, чтобы получился фокус. И никому про этот секрет не рассказывать. Потому что никто не должен знать, как фокус получается. Тогда интересно. Почти как в сказке.
Так вот эклер пирожное с секретом. Как крем или сгущёнка внутрь попадают? Сверху же ничего не видно, а откусил и раз, крем. Но Валера этот секрет знал ему мама рассказала. Даже папа не знал этот секрет. И, как говорила мама, знать не хотел у него и так голова делами всякими забита. Мальчики вообще не любят про кухню думать. Только сначала, когда ещё маленькие, любят, а потом разлюбливают. Но некоторые мальчики продолжают всякие секреты про кухню узнавать, когда взрослыми становятся. Они поварами работают. А ещё совсем некоторые знают такие фокусы, которые даже тётеньки не знают. Потому что есть такие тётеньки, которые как дяденьки на кухню их калачом не заманишь. А калач это очень вкусный бублик. Но папа Валеры фокусов не знал, и маме Валеры пришлось встать к плите, хотя она считала, что есть дела поинтереснее кулинарных фокусов. Но ей так хотелось, чтобы Валере было вкусно. Она же мама. А мамы, они всегда сначала о детях думают, а потом о себе. Хотя дети в это ни за что не верят. Они думают, что мамы всё им назло делают. Чтобы было невкусно, неинтересно, не так, как хочется детям. А так, как хочется мамам.