Азаревич в задумчивости снова подошел к распростертому на хирургическом столе телу. На пальцах левой руки трупа он заметил пару небольших порезов.
Это не ваша работа, профессор? спросил воролов.
Нет, так и было.
М-да Левша, господа! Ей-богу, левша
Через четверть часа они уже были наверху. Воздух в ранее казавшемся душным коридоре сейчас пах березовым углем и дешевым, но душистым копорским чаем.
Теперь предлагаю всем немного отдохнуть до того, как прибудет ваш агент, сказал Мышецкий. Валентин Федорович, будьте любезны, посоветуйте нам, где можно остановиться для передышки да подкрепиться.
Ваше превосходительство, осмелюсь предложить отдохнуть в моем доме, ответил исправник. Это рядом совсем тут же, при части; надолго отлучаться не надо. Если агент прибудет раньше, так сразу его доклад и заслушаем. Да и не в трактир же, прости господи, начальство вести: сраму не оберешься! Околоточные разнесут, так весь город на смех поднимет.
Что ж, резонно Мышецкий кивнул, а уж если и яичницу справите
И не только яичницу, ваше превосходительство, и Валентин Федорович лукаво подмигнул.
При полицейской управе располагались дома практически всех служебных чинов: и исправника, и врача, и полицейских, и пожарных. Это было удобно и служащим, и горожанам, которые всегда знали, где при необходимости искать помощи. Лишь околоточные жили по всему городу, но и они регулярно приезжали в часть «для докладу» и на общие совещания.
Поэтому всего через три четверти часа, после скромного, но сытного завтрака и кофе в обществе прокурора, исправника, его почтенной супруги и их пятерых юных отпрысков, Азаревич вместе с Пятаковым наконец очутился в небольшой уютной светлой комнате.
Неужели? Азаревич снял китель, повесил его на крючок, подошел к кровати и упал на гору ослепительно белых подушек с кружевными рюшами.
А нельзя ли, чтобы этот их агент явился для доклада, ну скажем, к ужину? Или завтра? Пятаков последовал его примеру.
Отставить разговорчики в строю уже сквозь дремоту пошутил его шеф.
За окном ярко светило октябрьское солнце, пытавшееся протиснуть в щели между плотными пастельными гардинами косые лучики света. На ветках деревьев истошно орали и ссорились воробьи. Где-то вдалеке кричали петухи, и корова, неторопливо бродившая по улице в поисках последнего клочка пожухлой травы, мычала и позвякивала своим колокольчиком.
Но все это нечаянных посетителей дома исправника теперь ничуть не беспокоило. Через пару минут из-за закрытой двери их комнаты уже слышался мерный раскатистый храп.
Глава V
К полудню доложили о появлении агента.
Молодой человек со светлыми стриженными «под горшок» волосами сидел в участке и, громко прихлебывая, пил чай, перекидываясь с другими посетителями прибаутками на ярком южнорусском диалекте. Азаревич даже невольно глянул через окошко на двор: не стоит ли там воз с сеном, с репой или с яблоками. Подобных сельских обывателей всегда можно было встретить на ярмарке, на площадях, в дешевых лавках. В полиции таких «молодцов» тоже всегда было достаточно: кого-то приглашали в участок как очевидца, кого-то приводили за бузотерство, а многие являлись и как жалобщики, так как обокрасть подобного бесхитростного простака для многих «щипачей»-карманников казалось просто делом чести. Впрочем, легким это тоже казалось только до того случая, как попадешься. Разговор будет короткий долго говорить в деревнях не умеют.
Молодой человек, увидев исправника в компании Мышецкого, Азаревича и Пятакова, поднялся и лениво поплелся за ними в кабинет. Когда дверь закрылась, он остановился перед столом и вытянулся по стойке смирно.
Садитесь, Медоедов, и докладывайте, исправник указал на стул, и агент с видимым удовольствием сел. Что у нас по застреленному поручику?
Благодарствую, ваше благородие! Докладываю: в ночь на шестое октября в том трактире не присутствовал, начал агент чистым, почти столичным выговором, вел наблюдение за Зайчиком, своим подопечным, так сказать.
Исправник в ответ чуть заметно кивнул, и молодой человек продолжил:
После обнаружения тела в комнате трактира получил приказание навести необходимые справки, агент выдержал эффектную паузу, и выяснил, что наши мазурики
Карманники, поправил его исправник.
Так точно-с, ваше благородие, карманники! Их было в ту ночь в этом трактире двое. Один закончил свои дела рано. Около полуночи вышел из трактира пасти виноват, провожать какого-то заезжего купца. Вызнавать я у него ничего не стал, чтобы лишний раз глаза не мозолить. Стал искать второго. Это поляк по имени Ян Кунка. Он из заезжих: осенью-зимой в наших краях работает, среди местных трется. А летом по Крыму, так сказать, гастролирует.