Затем Лодья ушел к себе, а вот Омарейл с Дарритом закончили лишь спустя два часа и две чашки чая. Претерпев многочисленные изменения, получилось следующее послание:
«Я, видя грядущее, предрекаю: пророчество о наследнице престола, что сделают в день ее рождения, будет ложным. Женщина с птичьим именем, поддавшись жажде власти и своим меркантильным интересам, сделает предсказание, но в нем не будет ни единой строчки правды. Войны не будет. Даруйте принцессе свободу, и на Ордор снизойдет благодать».
По-моему, получилось достаточно пафосно, прокомментировала Омарейл, пробежавшись взглядом по тексту. И знаешь, Норт, не могу не отметить талант Совы. Судя по тому, что мне рассказывали, она состряпала свое предсказание за какие-то минуты, пока якобы была в обмороке. Мы с тобой бьемся над текстом целый вечер, а она просчитала все и решила судьбу королевства меньше чем за полчаса.
О Совалии Дольвейн можно сказать многое, но глупой ее точно не назовешь, согласился Даррит. Однако я думаю, что она не раз пожалела о своем решении. Гораздо проще было бы вас убить. Отравить каким-нибудь ядом и списать на болезнь.
Принцесса подняла на него мятежный взгляд.
Но когда все произошло, было уже поздно идти на попятную, продолжил он спокойно. Можно даже сказать, предсказанием она невольно защитила вас от себя же.
Я просто родилась под счастливой звездой, проворчала Омарейл.
Но мысленно согласилась: Сова должна была действовать под влиянием эмоций, чтобы решиться на свое предсказание.
Единственное, что волновало Омарейл в их с Дарритом пророчестве: достаточно ли ясно оно давало понять, что Совалия Дольвейн злодейка, заслуживающая быть отправленной в тюрьму в Успад или вообще высланной из Ордора?
Завтра посмотрю в соседних лавках хорошую металлическую шкатулку, заявила Омарейл, в сотый раз перечитывая текст.
То, что они наконец написали «истинное» пророчество, немного подбодрило принцессу: дело сдвинулось с мертвой точки. В запасе еще было несколько дней, а им только и оставалось найти место, где спрятать послание. Поэтому-то заснуть Омарейл мешали совсем другие мысли, которыми она поспешила поделиться с Нортом утром.
Если предположить, что Фрая знала обо всем, почему она не сказала тебе напрямую? Не предупредила? Не открыла правду?
Даррит пожал плечами, намазывая масло на уже остывшую гренку Лодья приготовил завтрак еще час назад и уже убежал в свою лавку.
Полагаю, у нее были причины. Вообще, как показывает наш с вами опыт, предсказание будущего еще никому не приносило счастья.
Но она могла хотя бы намекнуть!
Не думаю, что хотел бы знать обо всем, что меня ждет.
Понимаю. Омарейл кивнула. Но почему бы не предупредить тебя, чтобы ты не уезжал в Агру?
Вы считаете, я собираюсь рассказать Фрае, когда и как она умрет? За кого вы меня принимаете?
Омарейл задумалась. Хотела бы она знать, сколько дней, месяцев или лет ей осталось жить? Мысль об этом откликнулась нервным спазмом в животе: вряд ли.
К тому же могу вас уверить, я бы не послушал ее, добавил Даррит, чуть подумав. Решил бы, что она обманом пытается заставить меня остаться. В тот момент я не слушал никого. Я хотел управлять, подчинять своей воле, брать от жизни все, что, считал, мне полагается, а не слушать постоянные нравоучительные речи о том, что должен контролировать силу.
Принцесса подумала, что была рада выбору, который сделал Норт. Она сожалела о болезни Фраи, но, сложись все иначе, перед ней мог сидеть совсем другой Норт Даррит. И вряд ли они бы поладили.
* * *Хотите скажу, что вы будете представлять, глядя на этот коврик? Не две полосы цвета охры и бирюзы, нет Вы будете видеть песчаный пляж с мелким, мягким теплым песком и полосу спокойного моря в безмятежный солнечный день. Будете представлять себя где-нибудь в Клоустене, в одной из затерянных бухт. Словно вы заходите в едва прохладную воду, сквозь закрытые веки солнце видится пляшущими красными пятнами, а если чуть приоткрыть глаза, то сквозь ресницы можно будет увидеть блики на волнах. Соленый воздух, смешанный с запахом водорослей, рыбы и раскаленного камня, наполнит ваш нос. Вы ощутите прилив энергии.
Омарейл говорила все это, глядя посетительнице в глаза. Эмоции она передавала осторожно лишь слегка помогала настроиться на нужный лад, ощутить тихую радость и упоение.