Это помогло лишь отчасти - приезжала комиссия, осмотрела подвал, что-то измерила и вынесла заключение: влажность воздуха в норме, прочности фундамента ничто не угрожает...
То ли это заключение повлияло на многих, то ли еще какие причины, но борьба с шампиньонщиками после комиссии заметно приутихла. Это привело к распрям среди жильцов - те, кто продолжал бороться, считали, что остальных просто-напросто подкупили; доходило до бурных ссор на лестничных площадках и разрыва знакомств. В конце концов лишь немногие вот уже почти два года стойко добивались выдворения из подвала чужих. Среди них главенствовала, конечно, Алина Станиславовна.
И сейчас она, забыв поздороваться, сразу всучила Татьяне Сергеевне лист бумаги.
- Вот опять собираю подписи. Здесь, в правой колонке, надо свою фамилию и роспись, а слева - номер квартиры... Пошлем представителю президента в округе. Пора! Сил нет никаких... Ведь это наше помещение, как ни крути, может, мы сами хотим там шампиньоны рустить!..
Вслед за бумагой у Татьяны Сергеевны оказалась и ручка. Она вписала номер квартиры, черкнула подпись... Вложив бумагу в папочку и мгновенно успокоившись, председательница сообщила:
- Галкин к нам на гастроли собрался. Слыхали? Говорят, в интервью каком-то сказал.
- А кто это? - измотанная прогулкой, не поняла Татьяна Сергеевна.
- Ну как! Мальчик-то этот, юморист... С Пугачевой еще поет, игру ведет "Миллионер".
- Ах, да, да...
Голос Алины Станиславовны стал заговорщицким:
- Если будет возможность, вам с супругом билетики взять? В свободную-то продажу, наверно, они вряд ли поступят.
- Да я как-то... - Татьяна Сергеевна растерялась. - Не особо поклонница...
- Ну, я тоже не поклонница, но хоть положительные эмоции получить. А он так умеет... не как другие. По-доброму.
Павлик, безуспешно попытавшись покачаться на качелях, прибежал обратно, сам достал из пакета с час назад со слезами вытребованный батончик "Нестле", сорвал блестящую обертку, бросил ее на асфальт. Татьяна Сергеевна подняла.
- Вы с дачей-то как? - Теперь голос председательницы стал сочувствующим. - Что решили? Картошку-то сажать будете?
- Ох, не знаю...
- А что так?.. Все равно ведь надо. Как зимой-то?
Татьяна Сергеевна, начиная тяготиться разговором, взглянула на чистое, до прозрачности голубое небо; все же призналась:
- Слишком тяжело все это видеть, Алина Станиславовна. Были с мужем в начале апреля, как снег сошел... Гора углей посреди участка.
- М-да-а, горе-горе... У меня знакомые на пилораме есть. Может, договориться насчет материала? Они лишнего не возьмут...
- Да у нас тоже есть человек, - перебила Татьяна Сергеевна. - Только каково оно - заново строиться...
Доев батончик, видимо, истомившись до крайности, внук потянул ее домой. Татьяна Сергеевна с радостью ему поддалась. Для приличия поблагодарила председательницу за участие. Та кивнула, резко достала список из папки, что-то увидела в нем и ринулась к соседнему подъезду.
Обедали чуть теплым борщом, поджаркой с гречкой, соленой - любимой внуком - капустой.
Хлебнув ложку борща, Павлик отодвинул тарелку. Татьяне Сергеевне пришлось подать мясо.
- Кто мясо глотает, тот умирает! - сообщил внук, наколов на вилку кусок поджарки.
- Почему это?
- Потому. - И, сунув кусок в рот, стал жевать. - Нам Зоя Борисовна так сказала.
- Глупости какие-то.
- Да-а! Кто мясо глотает, тот умирает!
- Почему умирает-то?!
Она понимала, что спорить с четырехлетним ребенком глупо, бесполезно, но копившееся с утра раздражение искало выхода и вот, кажется, нашло. Татьяна Сергеевна уже кипела, представляла, как выскажет воспитательнице, этой Зое Борисовне, по поводу идиотского "кто мясо глотает...". В самом деле - что за дикость? Они так там приучают, что ли, детей мясо не есть?..