Старость надо встретить как? Досто-о-ойно. Что-то мормонское есть в этом наставлении. То есть, предельно искусственное и неопределённое. Абдулла из фильма «Белое солнце пустыни» знал, что нужно человеку для достойной встречи старости. Правда, не знал, как дальше жить после этой встречи. Но сам не успел дожить до старости. Достаточно молодым пристрелил его Сухов. Так что про достоинство в старости мы ничего не знаем. Кроме, разумеется, штампов: чистоплотность, коммуникабельность, доброта, отсутствие признаков маразма, ну, и наследодательство, разумеется. Может быть, ещё какие-нибудь менее значимые достоинства обозначатся. Но, избави Бог, не должно быть места недостойным мыслям и желаниям. А тут уж не в старость впавшему определять, что для него достойно, а что нет. «Не надо думать, с нами тот, кто всё за нас решит». Тот это окружение, общество, особенно ближние, которые присутствовали при гильотинировании и даже принимали в нём участие. А сейчас заняты строительством глухого забора вокруг резервации, как на границе США с Мексикой. Чтобы уж те, кому теперь не следует, не высовывались в нормальную-то жизнь.
Всемирная организация здравоохранения сообщает человеку в его семьдесят пять лет, что он вступил в старость. А окружение малое и большое сделало это задолго до того. «Уже не так неутомим (а), работоспособен (-на), грузоподъёмен (-на), быстр (а), сообразителен (-на), памятлив (а)». Пора знать своё место. Непонятно какое, но пора.
А ведь действительно, «уже не так». Гормоны устали нахлёстывать лошадей. И ловит себя человек на том, что ему не только не можется, но и просто не хочется того, чего так хотелось раньше. Так уж устроена природа, что она во избежание психических травм пытается мудро и тактично перевести этого человека из состояния «не можется» в состояние «не хочется». Но это происходит в техническом, подвальном этаже деятельности мозга. А в цокольном этаже, в подсознании, живёт память о теле человека. Том теле, которое верой и правдой безотказно служило ему, по-разному в разные периоды жизни. В какие-то периоды служило особенно хорошо.
У мозга во всех проявлениях его деятельности есть только одна генеральная задача: обеспечить выживание нашего тела этого хрупкого и недолговечного носителя. Поэтому мозг работает исключительно в будущем времени. Нет у него ни настоящего времени, ни прошедшего. И даже память о прошлом не что иное, как материал для построения ткани будущего. В котором и живёт прошлое, оставаясь полностью виртуальным или же становясь основой новой реальности.
Таким образом, жить или не жить вот в чём вопрос. Человек, который отрезан от той жизни своего тела, к которой он привык за долгие лучшие для него годы, оказывается без будущего. Нельзя придумать ничего более тягостного. Не утрата или ослабление отдельных функций, пусть даже и значимых ранее, а именно отсутствие будущего. Раннее осознание этого в начальном периоде старости может привести к суициду, форма которого практически любая в рамках личностного осознанного или подсознательного восприятия проблемы. От выстрела или яда до какой-либо зависимости, однозначно ведущей к ускоренному наступлению смерти. Это мечущийся в поисках решения задачи организации будущей жизни мозг не смог справиться со своей главной обязанностью. Что-то вроде птицы у гнезда: никого она никуда не уводит, никак она не притворяется. Просто одним частям тела поступает от мозга приказ удирать от опасности, а другим сидеть на гнезде. Такое происходит, если какое-то время в мозге сосуществуют два равновеликих очага возбуждения. Потом всё же срабатывает принцип доминанты, остаётся один очаг, и птица улетает или возвращается к гнезду при отступлении опасности. Но пока она непроизвольно бессильно мечется, расторопный охотник может её поймать. А смерть расторопный охотник, хотя бы потому, что она необратима. Птица может вырваться из зубов, но не из смерти. Влетевший в «синдром птицы у гнезда» человек бессилен, у него не срабатывают уже компенсаторные механизмы, присущие более молодому возрасту. И сдавшийся мозг отказывается от борьбы, уводя человека по пути наименьшего сопротивления.
Но вот мозг вышел из метаний. Из чего и на чём строить будущее? Поистине страшные возможности человеческой памяти услужливо подсовывают лучшие, наиболее приятные ощущения, именно ощущения, телесной жизни человека из её периодов, которые запомнились как самые яркие по сравнению с остальными. Детальная память в цвете, вкусе, запахе и тактильных ощущениях это эйдетическая память. Полный эйдетизм это уже психиатрия. Но психиатрия, являющаяся предельным случаем виртуальной жизни человека в изоляции от новых ощущений.