НА ЗАБЫТОМ МАЯКЕ
Одиноко и тревожно
На забытом маяке.
И всё чаще невозможно
Воспротивиться тоске
Забери меня отсюда,
Белоснежный пароход.
Здесь не верят больше в чудо
И фантазии полёт.
Увези меня с собою
К изумрудным островам,
Где смешались шум прибоя,
Звук цикад да шелест пальм.
Отыщи в стране далёкой
Заповедный уголок,
Где под радугой высокой
Я приют найти бы смог
1993 г.
ЖЕНЩИНА ПИКАССО
Плачь, женщина-пикассо! Твой навеки,
Я вспоминаю элегантность наших встреч,
Страбизм зрачков и страстность тонкой неги
В подчеркнутых движеньях смуглых плеч.
Ты помнишь, как со звонким ломким смехом
В бесшумных заводях полночного стола
Мы целовались, разбудив ночное эхо,
Дремавшее за плоскостью стекла.
Как бились зеркала. И мир без рамки
И без подобия был молод и горяч
Теперь всё это я упрятал в гранки.
Плачь, женщина-пикассо, плачь
1993 г.
ВОЛЬНОСТЬ
У Бога из перстня упал аметист
И появилось Море.
Был этот дар благороден и чист,
Спокоен и мудр. Но вскоре
Дьявол, искавший божественных сил,
Водную гладь обнаружил.
И в хитрости пеплом её окружил
Так появилась Суша.
Так появилась первая грязь.
Муть поразила Море.
И хлынуло Море, бесстрашно смеясь,
На берег, с Дьяволом споря.
И если сегодня бушует шторм,
Послушай, как бьются волны.
И если услышишь, то вспомни о том,
Что значит родиться вольным.
1993 г.
«Будет поздний вечер»
Будет поздний вечер.
Будут ветры дуть.
Игры в «чёт и нечет»
Потеряют суть.
Кресло у камина
Скрипнет и замрёт.
Только чай с жасмином,
Только рыжий кот
Вот и всё, что нужно.
Пусть поёт камин
Голосом простуженным
О безумстве льдин
1993 г.
ДЕРЬМО МАМОНТА
О. Виговскому
Достойные спартанских денег,
Изящные, как кирпичи,
Твои стихи, надутый гений,
От парафраз не отличить.
Потоки дряблых откровений,
Стриптизы рахитичных чувств
Ты по-мужицки скособенил,
Пока прочтёшь повесишь клюв!
Поверь: библейские сюжеты,
Тупые дохлые сонеты
Страшнее, чем в глазу бельмо!
Увы, безудержный мечтатель,
Твоя метода и читатель
Стары, как мамонта дерьмо
1993 г.
НЕЖНОСТЬ
Разлука была бесконечной
Склонюсь. И щекой беспечно,
Прижмусь к истончённой руке.
Попробую чистого слова,
Растаю на миг в пустяке
Если ты будешь готова,
вздохну и присяду рядом.
Не нужно сейчас другого
секунду доброго взгляда
Живую частицу Бога.
Останься, дыши, улыбайся,
храни утомленную нежность.
Только меня не касайся
у нас впереди неизбежность.
Прости маету и погрешность.
Дождись красоты, не исчезни.
Пойми: еще не дописаны
мои сокровенные песни,
Где мысли светом пронизаны
И в небе от радости тесно
1993 г.
ЖАБЬЯ КРОВЬ
В разрезе апельсина вижу губы.
Вино в стакане словно жабья кровь.
Один глоток. И моментально, грубо
Раздался в сердце позабытый зов
Никто не знал: Земля и Небо
Встречались тайно по ночам.
И мы, поверивши в нелепость,
Дарили жизнь своим мечтам.
И чувства множились стократно,
Насквозь пронизывая ночь.
И первозданное стаккато
Рвало с души лохмотья прочь.
Восторг всходил над бездной яви
В сиянии ночных светил,
Всходил и единеньем правил
Превознесенных слов и сил
А мы того не замечали,
Найдя бутылочное дно.
И жабьей кровью называли
Густое терпкое вино
Занятно вспоминать спустя сто лет,
И пить в кафе вино, букет смакуя,
За ту любовь, которой больше нет,
Приманивая новую другую
1993 г.
БАЛЛАДА О ФАТОГАРЕ
Не трогая расстроенной гитары,
Поведаю о неземной любви
Прекрасной и коварной Фатогары,
Как жизнь свою интригой отравил
Старинный друг невольник суеты,
Известный гитарист и сочинитель,
Когда в безбожных поисках мечты
В чужих мирах наткнулся на обитель
Наследницы царя земных судеб,
Давно живущей вопреки законам.
Её дворец был холоден как склеп
И ранее не ведал камертона
Уловками и лестью Фатогара
Пленила сердце друга моего,
И вскоре звуки трепетной гитары
Лились внутри магических кругов;
Дымились в зале жаркие кальяны,
И едкий запах наполнял альков.
Безумные, на золотом диване,
Они играли в нежность и любовь
Тянулись дни, чарующе бездонны.
Кувшинки слов цвели в озёрах лжи
И друг раскис, обманом опьянённый,
Забросил музыку и всё, чем дорожил.
Но это не понравилось принцессе:
Любить пропащих не её удел.
Она ушла от глупого повесы
Альков любви затих и опустел
Очнувшись, друг не смог иначе жить.
И умер, завещая мне гитару.
И я тогда поклялся сочинить
Балладу о прекрасной Фатогаре.
1993 1994 г.