Без сомнения, ты часто задавался вопросом, что я делаю здесь, на Земле?
Этот вопрос никогда не приходил Полу в голову. Чувствуя себя немного виноватым, он пробормотал:
У некоторых людей есть забавные идеи о том, куда поехать в отпуск.
Я здесь по делу, сказал ему Иво. Ситуация на Сириусе серьезная.
Знаешь, это цепляет! Ситуация на Сириусе серьезная, повторил Пол, постукивая ногой. Я часто думал о том, чтобы попробовать свои силы в музыкальной ком
Я имею в виду, что последние пару столетий у нас была серьезная проблема с населением, поэтому наше правительство отправило разведчиков на поиски других планет с похожей атмосферой, климатом, гравитацией и так далее, куда мы могли бы отправить наше избыточное население. До сих пор мы нашли очень мало.
Когда внимание Пола было сосредоточено, он мог так же быстро, как и любой другой, сложить два и два.
Но Земля уже занята. На самом деле, когда я учился в школе, я слышал что-то о том, что у нас самих есть проблема с перенаселением.
Другие планеты, которые мы уже ээ захватили, были в подобном состоянии, объяснил Иво. Нам удалось преодолеть эту трудность.
Как? спросил Пол, хотя уже догадывался об ответе.
О, мы не избавились от всех жителей. Мы просто отсеяли нежелательных которые, по счастливой случайности, оказались в большинстве и добились счастливого и мирного сосуществования с остальными.
Но, послушай, запротестовал Пол. Я хочу сказать
К примеру, учтиво сказал Иво, возьмем огромное количество людей, которые смотрят телевизор и которые никогда в жизни не видели ни одной пьесы и, действительно, редко ходят в театр. Конечно, они расходный материал.
Ну, да, конечно. Но даже среди них может быть ну, скажем, мать драматурга
Одной из первых мер, которые принял бы наш режим, было бы создание обширной сети общественных театров по всему миру. А ты, Пол, получил бы главную роль.
Теперь подожди минутку! горячо воскликнул Пол. Он редко позволял себе выходить из себя, но когда это случалось он злился! Я горжусь тем, что зашел так далеко исключительно благодаря своим собственным заслугам. Я не верю в использование влияния, чтобы
Но, мой дорогой друг, все, что я имел в виду, это то, что при разумно скоординированном театре и интеллектуально взрослой аудитории твои способности будут признаны автоматически.
О, сказал Пол.
Он не осознавал, что ему льстят, но так редко кто-нибудь обращал на него внимание, когда он не играл роль, что было трудно не поддаться.
Ты ты рассчитываешь захватить планету в одиночку? с любопытством спросил он.
Боже, нет! Каким бы талантливым я ни был, всему есть предел. Я не делаю ээ грязную работу сам. Я просто провожу предварительное расследование, чтобы определить, насколько сильна местная оборона.
У нас есть водородные бомбы, сказал Пол, пытаясь вспомнить подробности газетной статьи, которую он однажды прочитал в приемной продюсера, и плутониевые бомбы, и
О, я знаю обо всем этом, со знанием дела улыбнулся Иво. Моя работа заключается в том, чтобы убедиться, что у вас нет ничего действительно опасного.
Всю ту ночь Пол боролся со своей совестью. Он знал, что не должен просто позволять Иво продолжать. Но что еще он мог сделать? Обратиться в соответствующие органы? Но какие органы власти были надлежащими? И даже если бы он их нашел, кто бы поверил актеру за кулисами, произносящему такие невероятные реплики? Над ним бы либо посмеялись, либо обвинили в участии в подрывном заговоре. Это может привести к большой плохой рекламе, которая может разрушить его карьеру.
Так что Пол ничего не сделал с Иво. Он вернулся к обычному обходу офисов агентов и продюсеров, и знание того, почему Иво оказался на Земле, отодвигалось все дальше на задний план, пока он тащился от интервью к прослушиванию, от интервью к интервью.
Стоял исключительно жаркий октябрь такая погода, когда иногда он почти терял веру и начинал задаваться вопросом, почему он бьется головой о каменную стену, почему он не устроился на работу в какой-нибудь универмаг или преподавать в школе. А потом он подумал об аплодисментах, криках на бис, о мечте когда-нибудь увидеть свое имя в огнях над названием пьесы и он понял, что никогда не сдастся. Уйти из театра было бы равносильно самоубийству, потому что вне сцены он был жив только технически. Он был хорош; он знал, что он хорош, так что когда-нибудь, уверял он себя, у него обязательно будет большой прорыв.