Пора возвращаться.
Мрак впереди неожиданно вспыхнул алым, и пара гигантских глаз уставилась на Юлю.
* * *Змей выползал из темноты неспешно, переливался в свете голубого огня. В его вертикальные зрачки Юля могла бы войти как в двери, не пригибая головы. Раздвоенный язык с шипением выныривал из бледно-розового рта, подрагивал меж четырьмя заточенными клыками.
Он как будто улыбался в предвкушении.
Юля со всех ног бросилась обратно к костяному валу. От тихого скольжения за спиной кровь стыла, а разум отказывался мыслить. Она взбежала, оступаясь, падая, распарывая кожу на коленях и локтях.
Леший! вырвался из горла исступленный вопль. Помоги!
Невидимая пятерня ухватила ее поперек туловища и так дернула вверх, что дыхание сперло. С хлюпом трясина выпустила ее обратно, в дорогой любимый лес, где все так же кричали сипухи и шептали сосны.
Нашла? тут же гаркнул над ухом Леший.
Юля раскрыла ладонь и протянула монетку, тусклую, в патине только на дне болота она сверкала как новая. Леший осторожно взял монетку двумя пальцами и тяжело вздохнул, а Юля тем временем судорожно ощупывала карманы, но тщетно: она выронила бурдюк, удирая от Змея.
А Леший стоял перед ней такой, как прежде, только взгляд у него стал жестче. Он готовился к сражению, он мог бы противостоять целой армии до того решительным и непоколебимым он теперь выглядел, разве что зубами не скрипел от напряжения.
Зачем она тебе? спросила Юля, указав на монетку.
На память. Мне вниз нельзя, а тебе можно, вот и польза.
На память о чем? Ты знаешь, чья она? продолжала допытываться Юля, хотя чувствовала, что лучше ей в этот угол его темной души не соваться.
Знаю. И знаю, что ты знаешь.
Юля все пыталась сопоставить: как ее друг оказался посреди болота с велосипедом? Не иначе, позвали, нашептали, околдовали. И раз Леший в курсе дела, то не без его указания
Это ты его убил?
У Лешего судорогой скосило угол рта, отчего он стал еще безобразнее. Но не ответил, даже не моргнул.
Зачем?! выпалила Юля в сердцах. Что он тебе сделал?
Случайно вышло, буркнул Леший.
Да уж конечно! вырвалось у Юли. Нет, ты специально его заманил, а потом так сделал, чтобы я для всех пустым местом стала. Я ведь помню исчез он, и люди про меня забыли. Признавайся, раз уж начал, как? И зачем?
Я ж говорю не заманивал, случайно вышло, недовольно отозвался Леший. Но правда твоя, без него не обошлось, ты у него в сердце крепенько засела, а я и воспользовался Только разве ж дурно вышло? Какой тебе прок от людишек? Ни магии у них, ни способностей наших
Ах ты скотина! понесло Юлю по ухабам незаживших обид. Значит, в рабство меня взял, а я радоваться должна? Благодарить тебя? Какая честь с нечистью якшаться! Кормить вас, выхаживать, чтобы что? А?
Но ведь и мы тебе помогаем, возразил Леший. Где бы ты была, кабы не наше колдовство? Кабы Лихо тебя от смерти не берегло, а Кикимора от воров да насильников?..
Знаешь что? оборвала его Юля. Если ты для меня так расстарался, то зря. Лучше я умру, чем до старости одна во всем мире буду. Ты мое проклятие. Вот уж правда нечисть! Ни души у тебя, ни сердца.
Леший растерянно почесал свои космы, но взгляд его на глазах наливался такой нестерпимой злобой, что Юля почувствовала она переступила черту дозволенного.
Она сама не поняла, как взлетела в воздух, откинутая взмахом руки Лешего. В ушах засвистело, в голове помутилось, а когда приземлилась на вздыбленные корни душа чуть не вылетела из груди.
Да кто ты такая, чтобы лесного владыку проклятием звать? взревел Леший, и где-то со скрипом и стоном рухнули как подрубленные деревья. Не видать тебе памяти никогда! Ляжешь в землю под безымянным камнем!
Юля с трудом поднялась на колени и взглянула на Лешего он так рассвирепел, что в облике его вновь проступила оскаленная медвежья морда, а руки обратились в лапы. От рыка дрожала земля, лес раскачивался, трещали стволы, вопили птицы.
«Что я наделала, с ужасом подумала Юля. Он же никогда меня сюда больше не пустит! И не видать мне живой воды и живой Сонечки!»
Прочь! ревел медведь человечьим голосом. Беги!
В его крике Юля услышала не приказ мольбу. Он терял над собой контроль, и сущность звериная боролась с разумом, завладевая им все быстрее. Если разум и не хотел убивать Юлю, то тело порядком изголодалось по сырой плоти.