Природная сдержанность, безупречный вкус, доскональное знание тонкостей придворного этикета, свода дворцовых правил, дворянского кодекса и геральдики, вместе с многолетним опытом службы при дворе и умением дипломатично лавировать между соперничающими между собой партиями придворных, помогли графу де Сент-Эньяну стать доверенным лицом вдовствующей королевы. А кроме того, несмотря на значительную разницу в возрасте, сорокалетний граф сумел завоевать расположение и дружбу юного короля. Ведь помимо перечисленных достоинств, граф обладал тонким вкусом и чутьём во всём, что касалось модных веяний в культуре. Более того, в литературных кругах и среди парижской высшей знати де Сент-Эньян заслужил всеобщее признание и авторитет как арбитр изящности.
Прислушиваясь к советам графа, Людовик всё утро работал над пригласительными письмами. Он даже написал некоторые из них собственноручно, однако большая часть была записана под диктовку Луи-Виктором де Рошешуаром де Мортемаром графом де Вивонном его другом и помощником во всех затеях.
Этот юноша был немногим старше самого короля и в свои семнадцать лет мог бы стать образцом для подражания молодым дворянам, если бы не его природная лень и нежелание браться за дела, которые не могли увлечь его с первых же минут, либо слишком быстро наскучивали. Он неплохо разбирался в искусстве и литературе, тщательно и со вкусом одевался, умел выбирать интересные темы для беседы и не боялся вступать в остроумные полемики. Кроме того, Луи-Виктор получил прекрасное образование в классических науках читал на древнегреческом и латыни, легко справлялся с несложными математическими задачами, разбирался в географии и навигации, успел обрести базовые знания в астрономии и фортификации, превосходно фехтовал, стрелял без промаха и был отличным наездником. Но, что особенно ценилось при дворе, Луи-Виктор был прекрасным танцором и обладал ещё двумя весьма важными качествами недюжинным чувством юмора и смекалкой.
Будет хорошим тоном послать два письма, граф: одно для мадемуазель Катрин, а другое для мадемуазель Франсуазы, произнёс де Сент-Эньян, который всё это время мягкой походкой прохаживался за спиной у де Вивонна. Даже если они сёстры.
Но зачем? Не проще ли послать одно письмо с малышом де Виллеруа? Он-то наверняка сумеет заручиться их согласием они же его сёстры! возразил Луи-Виктор и отложил перо, собираясь размять пальцы после долгих упражнений в каллиграфии.
Мой дорогой граф, это будет моветоном, негромко изрёк де Сент-Эньян и обратился к Людовику:
Любые письма с приглашением, просьбой, даже приказом могут быть написаны от имени короля. Это так. Официальные письма тем более! Но сейчас речь идёт о приглашении на прогулку в кругу друзей. И к тому же в обществе прекрасных дам и блестящих кавалеров, граф дипломатично кивнул в сторону де Вивонна, который краснел от только что прозвучавшего в его адрес упрёка. А посему каждое письмо с приглашением должно быть составлено так, как если бы было послано только одному адресату, лично. Таким образом, сир, вы покажете ваше особое расположение к каждому приглашённому, и тут он неожиданно улыбнулся и уточнил:
К каждой из них. Именно этот жест поможет вам заручиться их личным благоволением к вам, сир.
А разве они уже не благоволят мне? спросил Людовик, небрежно помахивая перед собой листом с собственноручно написанным приглашением для одной из воспитанниц в свите королевы.
Да, это так. Они благоволят своему королю. Но ведь личное расположение и дружба ценятся гораздо выше! Не так ли, сир?
Зависит от того, чьё именно, обронил Людовик, скрывая смущение.
Он наклонился над сложенным втрое листом бумаги, чтобы надписать на обороте: «Для мадемуазель Олимпии Манчини. Лично в руки». Отложив лист поодаль от себя, он подумал с минуту, снова взял его, развернул и дописал короткую строчку внизу прямо под размашистой подписью. Украсив это дополнение вензелем с завитками и дурашливым рисунком в виде цветочного бутона, Людовик оглянулся и бросил молниеносный взгляд назад.
Де Вивонн в это же самое время сосредоточенно выводил незатейливые строки послания для одной из сестёр де Невиль, а де Сент-Эньян с безучастным видом стоял у окна, наблюдая за хороводом снежинок, кружащихся на фоне серо-голубых туч.