Он вынул носовой платок и зажал им нос. Неплохая мысль. Я сделал то же самое.
Риди было за пятьдесят, а Нейлор, похоже, ровесник толстяка из "Скорой помощи". Вероятно, он служил унтер-офицером в Корее. Да, мы много чего получили от этой войны. Интеграцию, продвижение по службе некоторых цветных солдат и множество убитых парней.
– Здесь что-то не так, Энди, – сказал Нейлор. – Давай побудем еще немного.
– Ну кому есть дело до этой девушки, Куинт?
– Мне есть дело, – ответил молодой полицейский.
Меня буквально переполнило чувство гордости. Я впервые видел, что черный и белый полицейские держатся на равных при исполнении служебных обязанностей.
– Я вам еще понадоблюсь?
– Нет, мистер Роулинз. – Риди вздохнул. – Дайте мне ваш адрес и телефон. Мы вызовем вас, если понадобится.
Он вынул из кармана блокнот в кожаном переплете, и я продиктовал ему свой адрес и телефон.
Внизу я со всеми подробностями рассказал о случившемся миссис Трухильо. Дело в том, что она не только охраняла дом от воров, но и сообщала новость всей округе.
Глава 11
Я, признаться, тяжело переживал смерть Поинсеттии. Да, она низко пала, но не следовало желать ей зла. Какая бессмысленная и жестокая смерть, независимо от того, покончила она с собой или же ее кто-то убил. Меня страшила мысль, что на самоубийство ее могла толкнуть угроза выселения. Я гнал эту мысль прочь, но она вновь и вновь возвращалась ко мне с упорством суслика, роющего нору под землей.
* * *
Но независимо от моих чувств жизнь шла своим чередом.
Воскресным утром я встретил Этту-Мэй. На ней было платье из темно-синей ткани с вышивкой в виде гигантских белых лилий и шляпка цвета яичной скорлупы, надетая набекрень. Туфли тоже были белые. Этта никогда не носила обуви на высоких каблуках, однако уступала мне в росте всего лишь каких-то несколько дюймов.
По пути я спросил ее:
– Ты говорила с Крысой?
– Да, позвонила ему вчера.
– И что?
– Да как всегда. Поначалу говорил нормально, а потом опять завел свою песню. Мол, он не из тех, кого можно отвергнуть, будто я чем-то ему обязана. Дерьмо! Да я убью Реймонда, если он снова начнет пугать Ламарка, как в Техасе.
– Он что-нибудь сказал Ламарку?
– Он даже не считает нужным с мальчишкой разговаривать. Почему ты спросил об этом?
– Сам не знаю.
* * *
Церковь Первого африканского баптиста была построена по образцу испанского монастыря. Высоко на стене розоватого цвета, на большом мозаичном панно истекал кровью Иисус, страдающий во имя блага всей своей паствы. Хотя, скорее всего, никто этого не замечал. Прихожане – мужчины, женщины и даже дети были разодеты в пух и прах. Платья, костюмы из шелка, лакированные туфли и белые перчатки. Улыбки и поклоны, которыми обменивались в воскресенье представители двух полов, выглядели бы просто неприлично в каком-нибудь другом месте. Но воскресенье – день, когда следовало чувствовать себя прекрасно и отлично выглядеть.
Рита Кук пришла с Джексоном Блю. Должно быть, он давно уже положил на нее глаз и занял вакантное место, как только она надоела Крысе. Так поступают многие мужчины. Они уступают другим право разбить лед, а потом получают возможность свободного плавания.
Дюпре и его новая жена Зари тоже были здесь. Как-то раз она сказала, что Зари – африканское имя, а я имел неосторожность спросить, какую именно часть Африки она имеет в виду. Она не знала и разозлилась на меня за то, что своим вопросом я поставил ее в глупое положение. И злилась до сих пор.
Я увидел Оскара Джонса, старшего брата Оделла, на лестнице, ведущей в церковь. Этта останавливалась со всеми, кого еще не успела повидать, а я двинулся туда, где стоял Оскар.
Как я и подозревал, Оделл прятался в тени колонны.
– Изи, – окликнул меня Оскар.