Ты бы прожила всего один день.
Два, насколько я знаю.
И не помнила бы свои прошлые жизни.
Как мы можем это утверждать?
Бабочка улетела. Они проследили взглядом неровную траекторию ее полета.
Рассказать тебе еще? спросила Катя.
Ты уверена, что все это правда? спросил Милан. Он перевел взгляд на облака, чтобы не видеть выражения ее лица, видимо, понимая, что его слова были выбраны недостаточно осторожно. Ты уверена, что эти он замялся, воспоминания реальны? Может быть, это просто истории, которые тебе рассказывали в детстве. Образы, впитанные еще в колыбели?
Катя испустила протяжный вздох.
Папа называет их моими привидениями.
Ладно.
Твоего деда звали Петер Гашек, сказала Катя. Он, как и ты, работал на бумажной фабрике.
Кажется, я тебе это и рассказал.
Он был маленьким человечком без одного глаза. Вроде, он потерял его на войне, Катя тронула пальцем свой правый глаз. Вот этот, уточнила она. А твою бабушку звали Людмила Гашек. Она была швеей.
Все верно.
У меня есть воспоминания о Миле. Воспоминания моей матери. Мила была, наверное, моравкой. Не словачкой. Она держала магазинчик одежды на улице Рихарда Бекесса за железнодорожным вокзалом. В 1949 году мама купила у нее платье за шесть крон. Она надевала его лишь один раз. Но всегда считала это платье одним из самых ценных своих приобретений.
И это должно убедить меня?
Это должно помочь. Летнее солнце приятно грело их лица. Платье было голубое, продолжила Катя, с меховым воротником. Она закрыла глаза. Элоиза была математиком. Музыкантом. И, конечно же, астрономом.
У нее было образование?
Да. Она была близкой подругой семьи Монгольфье владельцев бумажной фабрики из Ардеша.
А я работаю на бумажной фабрике, заметил Милан.
Знаю. Может, поэтому ты мне нравишься. Она сжала его руку. Оба семейства, Монгольфье и Фушары, посещали одну и ту же церковь в Анноне; они занимали две длинные скамьи, стоящие друг за другом, и после каждой воскресной службы вместе возвращались домой. Они жили в маленьком городе, всего в нескольких улочках друг от друга, и виделись почти ежедневно. У Монгольфье было шестнадцать детей большая семья. Одним знойным летом Жак-Этьенн Монгольфье смастерил для Элоизы бумажный зонтик. Катя сделала паузу. Воспоминание казалось немыслимо ярким в ее сознании. Он был изумительно красив, прошептала она. Сделанный из изумрудно-золотой бумаги с орнаментом в виде певчих птиц по ободку. Элоизе было всего тринадцать, Жаку двадцать шесть. Каждое воскресенье она брала зонтик с собой в церковь, чтобы на обратном пути Жак держал его над ней.
Не слишком ли он был стар для нее? спросил Милан.
Папа считает, что ты слишком стар для меня.
Это те самые Монгольфье, которые начал вопрос Милан.
изобрели воздушный шар? закончила она за него и наградила Милана загадочной улыбкой. Они самые. Братья Жозеф-Мишель и Жак-Этьенн спроектировали первый в мире тепловой аэростат. Точнее, первый воздушный шар, на котором человек смог подняться в небо. Из всех Монгольфье Элоиза отдавала наибольшее предпочтение Жаку-Этьенну. Так и не смогла забыть этот зонтик. Они едва не стали любовниками, несмотря на разницу в возрасте. Он сидел позади нее в церкви и шептал на ушко непристойные богохульства, пытаясь рассмешить ее. Однажды они поцеловались, и вскоре он сделал ей предложение, но Элоиза ответила отказом. Ей было девятнадцать. Она еще не была готова к замужеству. И все. Жак-Этьенн уехал и женился на девушке, работавшей на семейной бумажной фабрике. Элоиза не возражала. А Жозеф-Мишель тем временем относился к ней как к младшей сестре. Когда она заглядывала к Монгольфье в гости, Жозеф поручал ей делать вычисления, необходимые для создания воздушного шара. Она была умнее их всех. «Сколько будет весить воздушный шар?» спрашивал он у нее. «Сколько дыма понадобится, чтобы оторвать его от земли?» «Сколько дров уйдет на растопку?» «Сколько бумаги?» «Сколько краски?» Когда она отправилась с братьями в Париж, смотреть на полет большого воздушного шара в 1784 году, ей было двадцать пять. Эта поездка стала для нее грандиозным приключением. От Анноне до Парижа пятьсот километров десять дней пути в дилижансе. Она остановилась у тетушки Монгольфье, в доме на улице Гренель [10], и провела в Париже целый месяц. В один из вечеров, на грандиозном светском рауте, посвященном запуску воздушного шара, она познакомилась с мужчиной сказочно богатым вдовцом по имени Жан Себастьен Монбельяр. Он стал ухаживать за ней, задаривал ее золотом, кружевами и белоснежными лошадьми. Два месяца спустя они поженились, а через год у них родилась дочь Сильвия, и они жили, не зная горя, в Шато-Монбельяр-ле-Пен, огромном загородном поместье недалеко от Дижона, где выращивали виноград, из которого делали вино, и где ничто не могло нарушить их беспечного существования.