Даже не сомневайся! Кстати, Сашка рассказывал, у него на работе в юротделе хороший парень есть. Давай вас познакомим. Там родители какие-то важные медики, приличная семья. Глядишь, и ты свой клуб бросишь.
Вот уж нет. Я как-нибудь сама. У нас с твоим Сашкой на мужиков точно разные взгляды.
Зря ты, Тань. Безбашенная ты или смелая, не понимаю. Но я б так не смогла.
Да неужели? Пожила бы с мое в Бабаевке, тоже бы осмелела. Там, Лен, такая школа жизни, что слабый и трусливый или сопьется, или сдохнет.
Это да. И то, что в Бабаевку возвращаться не хочешь, могу понять. Но есть же и другая работа. Клуб, танцы все это как-то унизительно, что ли, не отставала подруга.
Это для вас, маменьких девочек из столицы, есть другая работа, молниеносно среагировала Татьяна. А для лимиты без прописки из Бабаевка-лакшери, да еще и с таким носом это, Лен, проблема даже в официантки устроиться.
Зато у тебя фигура как у модели. Да и на нос не наговаривай.
А действительно, чего наговаривать-то, можно просто школьные прозвища вспомнить.
Ну ладно уж. В школе у всех прозвища были. Я в младших классах много болела, так, помню, дразнили «Лена сопля по колено». В старших классах такого, к счастью, не было. Но я не забыла.
Счастливая, значит. Меня до выпускного называли Шнобелем, Трамплином, да и вообще много всего мерзкого, что и вспоминать не хочу. Буратино это самое безобидное, что я слышала!
Не преувеличивай, рассмеялась подруга.
Да куда уж. А еще помню, как в Москву приехала. Кстати, тогда она показалась мне агрессивной. Сейчас понимаю, Москве вообще было все равно, кто там в нее переехал. Но не суть. Я-то готовилась. По меркам Бабаевки модница: джинсы в стразах, майка пупок не закрывает, каблуки пятнадцать сантиметров и кепка в клетку. Иду вся такая сама себе нравлюсь, а мне бомж в метро сказал, что я похожа на осла из «Бременских музыкантов». Не поленился ведь. Долго смотрел, потом подошел и сказал. Вот, Лен, ты считаешь это комплимент?
Лена покачивала головой и хохотала:
Ты мне этого не рассказывала.
Еще бы! Меня тогда это сильно задело. Я вжала голову в плечи и еще долго заходила в метро, опустив глаза, лишь бы не встретиться ни с кем взглядом.
Вот уж не ожидала от тебя.
Да ладно, было и прошло. Москву я все равно полюбила. Здесь жизнь. А я очень хочу жить. Не выживать, Лен! Жить, понимаешь? Хочу по утрам мужу к рубашке запонки подбирать да макать круассан в кофе и думать, в какой ресторан на ужин идти, а не, как ты, рассматривать каталоги супермаркетов и отмечать товары со скидкой, которые надо срочно купить, пока акция не закончилась.
Ну, подруга, скидки-то тут при чем? Я их очень люблю. И не считаю зазорным экономить. Мы вот с Сашкой недавно по акции годовой запас чая отхватили, миксер и ему зимнюю куртку.
Нет, Лен, нет. Нет! Даже углубляться не буду. Не хочу экономить. Моя семья нормально живет, родители не пьют. Но вот эта дурацкая экономия, она прям с детства душила. В нашей семье дырявую футболку отца и то не выбрасывали. Ее просто переводили в статус половой тряпки. А апофеоз бытовой прижимистости был достигнут, когда мама обертки от гамбургеров из «Макдональдса» начала использовать. Ну, короче, булочки в духовке на них запекать, да и бутерброды папе на работу в них же заворачивала. Вот ты, Лен, хоть раз складывала аккуратно в сумку обертку от гамбургера в «Макдональдсе»? Приносила ее домой?