Фернвальд сказал, у столицы переменчивое настроение и сложный характер: по утрам она бывает туманно-задумчивой, ближе к полудню окидывает дома и улицы солнечным взглядом. Часто плачет (хотя накануне ничто не предвещало дождя). Вечерами румянится закатными красками или хмурится, затягивая небо тучами. "Она похожа на стареющую женщину, которая всеми силами пытается привлечь к себе внимание", усмехнулся дядя.
Это сравнение меня удивило, а сам город утомил. Здесь было слишком многоцветно и многолюдно. Яркие вывески, крикуны на площадях, уличные концерты, заунывно-тягучие голоса попрошаек, пронзительный смех детей и материнские окрики, стрекот колес механических повозок.
Заметив мою робость, дядя заключил:
Она хоть и с норовом, но гостеприимная. Вы привыкните, Эни.
Академию в тот день я не увидела. Точнее, увидела, но мельком она располагалась на Университетской улице, по которой мы проезжали, возвращаясь в поместье, и занимала весьма обширную территорию: кованый забор долго тянулся вдоль дороги. Стриженые лужайки, мощеные плиткой тропинки, бледно-желтый ансамбль с колоннами, фонтан. Академия больше походила на дворец, чем на учебное заведение, хотя в последних я не разбиралась.
Когда мы добрались до дома, дядя отвел меня на кухню, попросил прислугу оставить нас на полчаса. Раскрывал шкафчики, извлекал мешочки с какими-то порошками, кажется, измельченными травами.
Поставил воду греться, отмерил порошков в нужных пропорциях, перемешал. В накинутой поверх светлых волос косынке, в поварском фартуке, Фернвальд казался колдуном. Правда, не понять, злым или добрым.
Последними стали три капли; стеклянный флакончик мелькнул между длинными пальцами и скрылся в нагрудном кармане дядиного пиджака. Фернвальд протянул мне дымящуюся чашку.
Пей.
Я подула на пар, ноздри защекотал терпкий запах. Осторожно глотнула.
горько! попыталась отставить чашку, но дядя остановил, сильно сжав мои руки, не дав поставить чашку.
Оно не должно остывать. Пей.
Я задержала дыхание и допила залпом. Напиток ожог горло, оставил неприятное послевкусие. Дядя сочувственно покачал головой и протянул стакан воды. Прохладная, сладковатая. Я пила долго, маленькими глотками, затем попросила добавки.
Внезапно я почувствовала: что-то не так. В следующую секунду живот скрутило болью, стакан выпал из ослабевших пальцев, расплескав осколки. Я бы и сама упала на них, но Фернвальд успел подхватить. Тошнота подступила к горлу, виски словно обручем сдавило.
Пытка продолжалась минут пять, а потом муть перед глазами рассеялась, боль отступила. Я прокашлялась. Собственный голос прозвучал сипло:
Ваши настойки всегда будут такими?
На первых порах к сожалению, да. Но ваш организм привыкнет со временем, дядя достал из кармана небольшую книжку с прикрепленным карандашом. Ловко зажал его между пальцами, что-то записал. Не волнуйтесь. Вам это не повредит. Все будет
Я чуть не застонала. На что только подписалась! Слова "все будет хорошо" сыпались с языков жителей поместья как перезревшие яблоки. Чем чаще я их слышала, тем меньше верила.
Завтра Алан покажет вам Академию. А после можете делать, что хотите. Если будете успевать, прогуляйтесь еще по городу, купите журналов, обновите гардероб. Деньги на первое время я дал.
Утром я впервые за долгое время почувствовала себя воодушевленной. За окном светило солнце, и осень была такой, как рисуют на открытках: яркой, с огненно-золотой палитрой. Я быстро позавтракала и отправилась на улицу: до отъезда в академию оставалось больше получаса. Хотелось прогуляться немного по скверу, проведать жеребенка.
Похоже, наши встречи всегда будут начинаться одинаково, подумала я с раздражением, столкнувшись с Аланом на лестнице и потеряв равновесие. Слава богам, успела вцепиться в перила, травмированная рука отозвалась болью.
Что ты так быстро ходишь?! Кто-то гонится?
Извини, извини. Я как раз к тебе бежал. Повозку уже подали, и я хотел узнать, могли бы мы выйти раньше срока. Как хорошо,что ты уже готова!
Что-то случилось?
Алан ответил, пряча глаза:
Все в порядке. Просто у меня накопилось много работы, боюсь не успеть и он, по своему обыкновению, резко сменил тему. Кстати, Эни, ты выпили сегодня настойку?
Порошок принесли на подносе вместе с завтраком. Я развела его в маленькой чашке, на одну треть заполненной водой. Выпила залпом, едва успев ощутить приторную сладость напитка. Просидела на кровати несколько минут, ожидая боли, но ее не было. А еще на подносе обнаружилась записка, в которой дядя желал мне прекрасного дня.