Фернвальд резко замолчал, застыл с потемневшим лицом. Я испугалась: вдруг ударит? Он замахнулся Я зажмурилась. Сердце билось быстро-быстро, и я дрожала, ожидая хлесткой боли.
Чужая рука коснулась волос. Сейчас сожмется, дернет Но вместо этого дядя ласково погладил меня по голове. Удивившись, я распахнула глаза. Лицо Фернвальда было спокойным и дружелюбным.
Что, тебя дома обижали, Энрике? спросил он удивительно теплым голосом.
Я разрыдалась.
Фернвальд участливо похлопывал меня по спине, подливал в чашку горячего чая, а я все никак не могла успокоиться.
Ну, не сердитесь, Энрике. Простите задравшему нос свину эту свинскую выходку.
Зачем вы это сделали хлюпала я. Что вы, издевались, да?
И в мыслях не держал!
Тогда я тре Требую объяснений.
Хорошо. Но только когда вы успокоитесь.
Я попыталась взять себя в руки. Однако прошло минут десять, прежде чем получилось унять рыдания. Я стерла рукавом слезы, кивнула Фернвальду. Тот вздохнул:
Я давно знаю, что у вас нет дара. За много лет брат не написал мне ни строчки, но, поверьте, в вашем замке еще остались люди, которым не все равно. Например, ваш старенький повар, несколько служанок и прачек, садовник.
Я поняла, о ком идет речь: эти люди поколениями работали на семью Алертов, с тех дремучих времен, когда наши земли были еще самостоятельным княжеством, а замок окружал глубокий ров, который теперь порос травой.
Дядя, между тем, продолжил:
Я не хотел так шутить, право слово. Не поверите, я сам очень волновался, ожидая встречи. Но вы вышли из поезда, такая холодная и чопорная. За всю дорогу ни разу не посмотрели мне в глаза. Вот я и решил вывести вас на эмоции.
Ужасное решение!
Признаться честно, ваша реакция мне нравится: меня по-всякому называли, но чтобы "свином" Скажите, Энрике, вы ведь сами это выдумали?
Я обиженно шмыгнула носом, не удостоив дядю ответом. Выдумала, ну и что? Следовало бы промолчать, но я не сдержалась:
Они называли меня "кукушонком". А вы "бездарной пустышкой". Я имела право назвать вас как угодно.
Пару минут мы сидели молча. У меня началась жуткая икота, пришлось залпом выпить полную чашку чая, хотя он не успел остыть до конца.
Эни можно вас так называть? Я прошу прощения. За себя и за них. В моем доме вас никто не посмеет обидеть, а что касается дара Что же, я встречал людей с даром, но без совести. И других, честных, смелых и добрых но без дара. Вы же сами понимаете: в наше время благородная кровь почти перестала иметь значение. Человек ведь не выбирает, в какой семье родиться. А у богов в любимчиках только свои потомки.
Он говорил низким, бархатным голосом. Прикрыла глаза, и меня словно захлестнуло теплой волной. Кажется, даже покачиваться начала. Сказала невпопад:
У меня есть совесть.
Постараюсь запомнить. Кстати, милая Энрике! Чтобы вы окончательно меня простили, я позволю вам завтра спать, сколько пожелаете. Когда проснетесь поезжайте, посмотрите город. Кстати, рекомендую заглянуть на Аллею Красоты. Там находятся самые лучшие лавки с дамской одеждой, шляпками и украшениями. Я дам деньги.
На мои колени опустился кошель с вздувшимися боками. Я нахмурилась.
Спасибо, но у меня есть свои, конечно, я подготовилась на случай, если дядя меня все же не примет. Собрала все сбережения; в отличие от Лилии, я не тратила на безделушки деньги, выдаваемые отцом. Забралась даже в комнату брата и, скрепя сердце, забрала несколько купюр, вложенные меж страниц книги про древние деревянные корабли.
Все равно берите. А то вдруг на самую красивую шляпку не хватит? дядя лукаво подмигнул.
Я улыбнулась и подумала, что, кажется, начинаю привыкать к его манере общения. Главное, чтобы он больше не топтался по больному.
Проводив меня до комнаты, Фернвальд пожелал спокойной ночи.
Я не стала зажигать всего света. Быстро умылась, переоделась, легла в постель, мягкую, со свежим ароматом. На потолке были изображены пузатые дракончики: раздували пламя, учились летать, втягивали аромат цветов, прыгали через жердь. Краски порядком выцвели, но лапки, хвостики и белые нагрудники не стерлись. Рассматривая потолок, я почувствовала себя маленькой девочкой.
Приподнялась на локтях, дернула цепочку-выключатель.
Глава 4. Алан
Проснулась я поздно и в плохом настроении: снилось, будто я на борту корабля. Стою на палубе, вглядываясь в горизонт, жду, когда покажется полоска земли но ее все нет. А компас сошел с ума, бешено раскручивает стрелку. Карта же неуловимо меняется: стоит отвлечься на несколько секунд, материки и океаны меняют рисунок.