О том, чтобы ему жить в отеле, не может быть и речи.
- Тем более, мне необходимо остаться здесь и ежедневно посещать его, - решительно заявила Валери.
- Я полагаю, доктор Густав может не разрешить тебе ежедневные посещения.
- Но почему?
- Вижу, что мне не остается ничего другого, как рассказать тебе все. Не исключена возможность, что Крис способен на насилие...
Валери поднялась и подошла к окну. Она стояла молча продолжительное время, потом, наконец, заговорила:
- Доктор Густав действительно сказал, что он способен на насилие? - Она обернулась, и Трэверс заметил решимость в ее взгляде.
- Да. И если ты хочешь посещать Криса, тебя одну с ним не оставят.
- Ничего не понимаю! Ведь я все время была с ним одна. Разве теперь выяснилось что-то новое?
- Боюсь, что да. Эта внезапная потеря памяти - тревожный признак. Вполне возможно, что во время следующего приступа он станет опасным. Я не
особенно разбираюсь в таких вещах, но доктор Густав опасается мании убийства. Следовательно, ты с ним сможешь видеться только в присутствии
медсестры. Захочешь ли ты встречаться с ним в такой обстановке?
- Я буду посещать его в любом случае.
- Дитя мое, ты так любишь его?
- Да... Окажись я на его месте - он бы никогда меня не бросил. Но не будем больше говорить об этом - я остаюсь.
Трэверс встал.
- Тогда я сейчас отправлюсь. Возможно, я еще попаду на более ранний самолет. Поддерживай со мной связь. Не представляю себе, как ты будешь
жить одна! Может, ты захочешь вызвать к себе подругу, чтобы было веселее? Хотя... вероятно, ты это устроишь сама...
- Не беспокойся обо мне, отец, я предпочту жить одна.
- Ты не одна, Вал, - у тебя есть отец, - Трэверс бросил на нее полный надежды взгляд. - Ведь так, не правда ли?
- Конечно, отец.
Однако по выражению ее лица он понял, что не сможет вытеснить Криса у нее из сердца... что она не вернется в родительский дом...
***
Ли Харди был давно известен полиции. Его знали как нечестного игрока, зарабатывающего много денег, но достаточно ловкого, чтобы не
преступать закон.
Терелл с Бейглером сидели в кабинете на Семнадцатой авеню. Бойкая блондинка, обслуживающая группу телефонов, сообщила им, что Харди на
ипподроме.
Через некоторое время она доложила, что он отправился домой, и полицейские поехали на Веймс-драйв, где Харди снимал четырехкомнатную
квартиру с видом на море.
Харди сам открыл дверь. Это был высокий брюнет крепкого сложения, загорелый, с выпуклыми голубыми глазами и ямочкой на подбородке. От таких
мужчин женщины обычно без ума. Он устремил на полицейских холодный твердый взгляд и вдруг широко улыбнулся. Из распахнутого, красного с золотом
халата виднелась волосатая грудь, на ногах были красные кожаные туфли.
- Шеф! Вот это сюрприз! Входите, пожалуйста, вы еще не были в моей скромной хижине! Заходите, заходите и вы, сержант.
Полицейские вошли в просторную комнату, обставленную роскошной мебелью. Из окна открывался прекрасный вид на террасу и бухту. Одна стенка
была сплошь застеклена, и на ней цвели вьюны и орхидеи всех оттенков и форм. Преобладающими цветами в комнате были белый и лимонно-желтый.