Черт побери!
Только сейчас я обратил внимание на то, что шляпа-то как две капли воды похожа на маршальскую! Вот сюрприз! Неужели он имеет какое-то отношение ктому ? Не может этого быть, просто случайное внешнее сходство. Хотя, если спокойно подумать… Нет, это бред. Только я работаю с призраками. Да и не могут привидение поставить во главе такого учреждения. Форменный бред…
Чтобы отогнать прочь глупые сомнения, я повторил:
— Включайте!
Задунайский повернул рубильник. Установка загудела, резко запахло озоном. Я предпочел бы стандартную процедуру изгнания беса: святую воду, крест, чтение молитв. На худой конец мандрагору либо что-то подобное. К технике у меня всегда оставалось некоторое предубеждение и инстинктивное отвращение. Волкодлак прогрессивнее меня, а я, скорее всего, немного старомоден.
Приемную камеру пронизали фиолетовые молнии. Пультовую заметно тряхнуло, откуда-то мерзко запахло паленой резиной.
— Не понимаю, — Задунайский поскреб в затылке. — Ему полагалось бы давно уже рассеяться.
Но я и сам отлично видел, что белая опалесцирующая фигура в приемном отсеке не потеряла своих очертаний. Наоборот, призрак начал выказывать явное нетерпение, он застучал в люк — слава Богу достаточно толстый и прочный.
Втихую я позлорадствовал. Опозорилась хваленая техника.
Но Задунайский был человеком методическим и настойчивым. То есть оборотнем методическим и настойчивым. Он подкрутил несколько регуляторов, в приемной камере забушевал настоящий электрический шторм. Отдельные разряды слились в ослепительную вольтову дугу, смотреть на которую даже сквозь толстые защитные светофильтры было больно. Задунайский, бормоча под нос не то проклятия, не то техническое описание, сосредоточенно щелкал тумблерами.
Призраку это не понравилось. Он угрожающе воздел кулаки, я в ответ поднял распятие. Изнастоящего серебра. Мне, в отличии от того же Задунайского, не было нужды притворятся.
— Так его, так, голубчика, — злорадно ворчал оборотень. — Если бы вы только знали, какого труда мне стоило заманить его в установку… Кошмар. Поверите ли, только пообещав вызвать на пять минут Таис Афинскую сумел уговорить его зайти в камеру.
Поверил. Лаврентий Павлович всегда отличался стойкой подозрительностью и чрезмерной потенцией. Но молодец Задунайский, сообразил.
Шляпа в приемной камере занялась чадным огнем, одновременно призрак начал растекаться, словно капля туши в стакане воды.
И тут мы подпрыгнули от дикого вопля.
— Идиоты!!!
Даже бронестекла зазвенели.
Внезапно безо всяких прелиминариев над пультом появилась голова фельдмаршала.
— Кто позволил?!
Задунайский изрядно струхнул и уже протянул было руку к большой белой клавише, но я перехватил ее.
— Это мой приказ!
— Отставить! — прорычал фельдмаршал.
— И не подумаю, — ощерился я.
— Неповиновение?!
Однако я уже взял себя в руки.
— Ничего подобного. Мы очищаем наши ряды от морально нечистоплотных личностей, разложенцев и взяточников, оздоровляем коллектив.
— Прекратить! — скомандовал фельдмаршал, грозно сверкая эполетами.
Но я вперил неподвижный взгляд ярких желтых зрачков прямо в поблескивающее пенсне и отчеканил:
— Вы, кажется, собираетесь защищать разоблаченного английского шпиона, виновного в гибели миллионов советских людей? Я вас правильно понял?
Фельдмаршал как зачарованный глядел мне в глаза, не в силах произнести ни слова. А когда он пришел в себя, то слегка поостыл.
— Конечно нет.
— Я прошу у вас письменный приказ, что именно по вашему распоряжению Берия принимается на службу в Министерство Безопасности.
Фельдмаршал недобро улыбнулся.
— И наверняка наш разговор записывается на пленку.
— Разумеется.
— Не берете ли вы на себя слишком много, генерал-порутчик?
Я оскалил клыки.
— Мне так не кажется.
И с радостью заметил смущение во взгляде фельдмаршала.