После моего заявления, что я сдаюсь в руки правосудия, стражники зависли. По всей видимости настоящим ведьмам, если таковые вообще существовали, следовало бояться и бороться до последнего, я же откровенно издевалась, чем вконец запутала бедолаг. Мужчины долго спорили, стоит ли мне верить, и пытались разгадать скрытый подвох. Я периодически вбрасывала едкие комментарии, скромно улыбаясь во все тридцать два зуба, да один раз попросила поторопиться с решением вопроса или отпустить уже на все четыре стороны.
В итоге меня окружили плотным кольцом и сопроводили до местного подобия тюрьмы, при этом не тронув и пальцем: обыскать меня никто не решился, поэтому заветный пузырек так и остался со мной. Как бы это пафосно ни звучало, но встреча с Адамастой разделила мою жизнь на «до» и «после», а пузырек стал единственной ниточкой, соединявшей обе части.
И вот я здесь, как говорится. К слову, отнюдь не в гордом одиночестве.
Из камеры напротив за моими попытками глотнуть свежего воздуха с усмешкой наблюдал мужчина бомжеватой наружности. Вид у него был такой, будто его за ногу протаскали по самым грязным канавам этого городишки, так что он мог смело составить мне достойную конкуренцию.
Ве-едьма, презрительно бросил мой сосед, при этом противно растягивая букву «е».
Тьфу ты, и этот туда же. Вот что во мне такого, что меня все подряд принимают за ведьму?
Сам-то за что сидишь? попыталась выведать я, также нагло разглядывая нового знакомого. С чем бы этот мужчина не угодил к инквизиции, все равно вряд ли он сумеет дотянуться до меня через две решетки и широкий коридор.
Ответа я так и не дождалась: мужчина повернулся ко мне спиной, недвусмысленно намекая, что с ведьмами тут не связываются даже такие отребья как он.
Ну и ладно. Не очень-то и хотелось заводить знакомство со столь сомнительными личностями.
Пожав плечами, я отправилась исследовать доставшийся мне в наследство тюфяк. Его мешковина оказалась под стать ткани моего платья разве что немного чище, а прелый запах соломы мне даже понравился он хоть немного перебивал ароматы ведра, одиноко стоявшего в углу.
Устроиться получилось быстро и легко: продавленное множеством тел импровизированное ложе даже не попыталось проткнуть меня сухими стеблями. Главное не думать о том, сколько здесь обитает агрессивно настроенных микроорганизмов.
Кто-нибудь помнит, в каком веке победили чуму?
На этом все и без того скудные плюсы моего заключения закончились. Ни тебе помыться, ни тебе поесть. Хотя со вторым я бы поостереглась, даже если бы еду принесли. Во-первых, запахи совершенно не способствовали аппетиту. А во-вторых, мало ли что могут подмешать в еду: я тут не так давно хлебнула кофеечка
А еще блохи! Полчища блох решили отведать моей кровушки, нисколько не интересуясь моим мнением по этому поводу.
Может все-таки поговорим? почесываясь то тут, то там, спросила я. Спать один черт не хотелось пламенный привет от моей смертельной бессонницы. К тому же мне позарез требовалась информация о моем местонахождении, поэтому я нисколько не заботилась о душевном равновесии своего соседа, не желавшего общаться с ведьмой. Своя шкура ближе к телу.
Да пошла ты, без злобы бросил мужчина, но тут же встрепенулся. Кто-то открывал дверь в наше скромное подземелье.
Мой сосед по камере жестом фокусника достал из-под лохмотьев пузырек точь-в-точь как мой! и залпом выпил остатки янтарной жидкости, после чего спрятал пустую склянку обратно. И как раз вовремя.
По коридору прошли трое мужчин, полностью облаченные в черное: даже лиц не рассмотреть под острыми колпаками на головах как у палачей. По коже пробежали мурашки, когда до меня дошло, что нет никакого «как» к нам действительно пожаловали палачи.
Один из них открыл камеру моего соседа. Тот не оказал ни малейшего сопротивления, дав себя вывести.
Ты следующая, бросили мне напоследок и оставили в гордом одиночестве наслаждаться неизвестностью.
Я сжалась в комок на своем тюфяке, пытаясь стать как можно меньше. Будто это могло помочь стать мне невидимой. Вот придут за мной а в камере пусто!
Интересно, а моего соседа вообще допрашивали или как раз увели на допрос на ночь глядя? А пытки? Они здесь разрешены? На что способна инквизиция, на милость которой я так опрометчиво сдалась?
Откуда-то с улицы послышалось улюлюканье и крики, приглушенные стенами. Я смогла разобрать одно-единственное слово.