Стоявший невдалеке старый, бородатый маг в потрёпанной зелёной робе и со смешным помятым конусом на голове лениво повернулся, что-то пробурчал себе под нос, и неспешно, опираясь на длинный посох, двинулся к ним. Мерлон почти сразу его узнал, припомнив старый портрет на обложке одной из своих книг.
Это был архимаг старого поколения, мессир Дироль некогда декан Академии Волшебства, сгинувшей в войне Трёх Кланов. Ныне опустившийся раскисший старикашка был в своё время известнейшим магом Гипериона. Его оригинальный и живой ум снискал ему славу в научном мире. Как это ни парадоксально, но по его книге «Магия элементалей или Алхимия и сущность вещества» обучаются многие ученики Волшебных Школ до сих пор.
Что же привело Дироля в ряды вольных? Скорее всего нужда, проклятая нужда в средствах жизни. Эта она, стерва, заставляет спускаться с небес истинных мечтателей, учёных и исследователей инобытия. Странно, отчего он не подался в другие школы? Его знания пригодились бы. А! Скорее всего, кредиторы. Несомненно! Как же ещё? Мессир архимаг любил брать взаймы на свои учёные и личные нужды. Говорят, его Академия была обеспечена всем необходимым для научной и магической работы. А это стоит немалых денег.
Да, Гризмо, устало проговорил Дироль.
Дир, запищи этого молодца в регистр, улыбаясь и похлопывая Мерлона по плечу, проговорил великан.
Да, да, отстранённо пробурчал Дироль, роясь в своей сумке в поиске нужных бумаг. Так, вот, нашёл, тихо произнёс Дироль извлекая скрученный пергамент и бережно раскрывая его. Трепетное отношение к бумаге выработалось у мессира архимага за долгие годы работы в Академии. Ваше имя, отец и дом, пожалуйста, Дироль никак не мог отойти от деканских привычек. Все молодые маги были для него суть студенты.
Мерлон, сын Дерлога, дома Бартсвей, сухо произнёс Мерлон.
Рука, Дироля, держащая небольшое перо, наполненное чернилами (одно из современных новшеств, видимо, купленное Диролем во времена деканства), дрогнула и сделала некрасивый виток. Маг выругался.
Бартсвей? удивлённо проговорил он, подняв глаза на юношу.
Да, именно, напрягся Мерлон и недовольно дёрнул щекой.
Но, что ты делаешь в вольных? Ты должен завёлся было маг.
Оставь, Дир, вмешался Гризмо. Мы поговорим об этом чуть позже. А сейчас занеси его в регистр, и я хотел бы переброситься с моим учеником парой слов.
Да, да конечно, рассеяно проговорил архимаг. Мерлон, значит, говорите?
Мер, давай прогуляемся, пробасил Гризмо, обхватывая юношу за плечи.
Удалившись от стана вольных, они уселись под кронами раскидистого дуба, подарившего спасение от набравшего силу солнца.
Табачку? предложил Гризмо. Его голос был добрым и мягким. Казалось, уже нет грозного воина, что недавно испепелял взором Мерлона.
У меня есть, улыбнулся юноша, доставая из торбы ту самую трубочку, закинутую на самое дно походной сумки в начале путешествия.
Ну и хорошо! так же добро улыбнулся Гризмо, вознамерившись поджигать табак при помощи древних как мир трута и огнива, что у него, надо сказать, никак не получалось.
Мерлон только подумал и поднёс палец к трубочке, как магическая искра подожгла табак.
О! Вот, спасибо, Мер, деловито раскуривая табак произнёс Гризмо.
Рассказывай, Грыз, как жизнь-то? Не видел тебя уже лет пять, выпустив клуб дыма спросил Мерлон.
Ага, с того момента, как я тебя выкинул на улицу? улыбнулся Гризмо, снимая рогатый шлем и обнажая гладко выбритую голову.
Ну не выкинул, а всего лишь совершил ритуал «выпуска на волю» своего ученика.
Ах, ну да! Ритуалы, пробурчал Гризмо, отстраняя взгляд.
Что делал-то? Небось, добра нажил порядочно? похлопал по плечу Гризмо Мерлон.
Да как тебе сказать. Не шибко. Ну, домишко себе в Шипстоуне прикупил, пристройку к нему смастерил для лавочки. Место торговое приобрёл, земельку к востоку от Шипстоуна для загородного домика сейчас оформил по всем законам. Одним словом, стал жить, как человек.
Лавочка?
Да, да. Хочу торговать сладостями.
Ты? Сладостями? Мерлон расхохотался. Грозный Гризмо стоит в кушаке да белом переднике за прилавком и продаёт торты! Грыз, не смеши меня! Я не могу представить тебя вдали от звона мечей и запаха крови!
Гризмо недовольно скривил рот.
Знаешь, надоело мне это всё надоело до тошноты, Мер, медленно потягивая табачный дым, проговорил Гризмо. Убийства, насилия Грязь, боль, болезни, страх Да, да, я тоже испытываю страх, я ведь человек. Надоело мне это, Мерлон, Гризмо глубоко вздохнул. Мне стукнуло пятьдесят, и хоть мой дух сильнее горы, а мышцы крепче стали, я хочу покоя. Он сделал паузу, глубоко затягиваясь. Я прошёл этот мир от края до края, воевал под десятками знамён и штандартов, навидался таких ужасов и чудес, что на целую книгу хватит. К чёрту всё! Это последняя моя война. Когда закончится передряга, открою свою лавочку, женюсь на мадмуазель Гатиниар и буду жить, как должно человеку после трудной и опасной жизни спокойно и в достатке.