Два мира детей и взрослых существовали параллельно, пересекаясь иногда во время семейных ужинов или совместных походов в театр, но даже тогда они оставались непроницаемы друг для друга.
И вот теперь мир взрослых властно вторгался в их юношеский мирок: он требовал социальной ответственности и соблюдения принятых норм и традиций. Одной из традиций было знакомство с родителями невесты, и сейчас этот обряд необходимо было исполнить.
Стояли ясные и тёплые апрельские деньки. Снег недавно сошёл, и листья ещё не развернулись, но уже проклюнулись, покрыв деревья салатовой дымкой. Повсюду рвалась к яркому солнцу и ультрамариновому небу свежая изумрудная трава. Зелёный цвет уверенно занимал своё место в палитре города.
Павел и Ната сидели на скамейке в сквере, раскинувшемся по краю крутого волжского берега.
Внизу была хорошо видна Волга, по которой двинулись уже, отдохнувшие за зиму, баржи и теплоходы, полетели быстрокрылые «метеоры» и «кометы». Жизнь возвращалась на волжский простор.
Ты бы хоть рассказала мне о своих родителях, предложил Павел, глядя на бескрайнюю водную гладь, раскинувшуюся у них перед глазами, чтобы я представлял, к чему мне готовиться.
Странно. За три месяца их бурного романа они говорили о чём угодно, но только не о родителях. Нет, конечно, они упоминались в разговорах в самых разных контекстах, например, «предки будут волноваться», или «надо посоветоваться с мамой», или «надо попросить у отца денег», но почему-то ни ему, ни ей никогда не приходило в голову расспросить о том, чем занимаются их родители, где они работают, чем живут.
Родители как родители, отвечала Ната, мама работает редактором на телевидении, а папа у меня «агент 007».
Не понял, что значит «агент 007»? Павел вдруг почувствовал у себя под сердцем неприятный холодок.
Ната рассмеялась в ответ, но в её смехе Павел услышал тщательно скрытую тревогу.
Дело в том, что сейчас мечта всей её жизни могла в одночасье полететь под откос, но что поделать нужно было открывать карты.
Понимаешь, мой папа работает в комитете государственной безопасности, но об этом никому-никому нельзя говорить, начала свой рассказ Ната. Я сама узнала об этом только в шестнадцать лет. Представляешь, всё своё детство я понятия не имела, где он работает! Мне говорили, что он служащий. Так и в школьном журнале записывали «служащий», а место работы обком партии, и телефон папин никогда не спрашивали, был указан только мамин рабочий телефон Так что сейчас я посвящаю тебя в страшную государственную тайну, Ната развернулась к Павлу всем телом и шутливо потрепала его рукой по волосам. Это был Натин жест, который Павел очень любил, но сейчас ему стало неприятно от этого прикосновения.
Чем дальше рассказывала Ната о своём отце, тем тревожней и тревожней становилось на душе у Павла.
Ты говорила отцу обо мне? спросил он, почувствовав неприятную сухость во рту.
Конечно, я же должна просветить родителей, кто придёт к ним знакомиться!
И как отец отреагировал?
Я бы не сказала, что он был в восторге всё-таки любимая дочь замуж собирается. Он меня всегда ревновал к моим парням. Но в целом одобрил. Сказал, приводи познакомимся.
Если честно, Павлу совсем перехотелось знакомиться с родителями Наты, особенно с отцом.
Слушай, спросил он, а ты случайно ничего не рассказывала отцу о нашем дискуссионном клубе?
Повисла неловкая пауза. Ната убрала руку с головы Павла и вся как-то сжалась.
Ты думаешь, те разборки по поводу клуба случились из-за моего отца? ответила она вопросом на вопрос.
Я почти в этом уверен! очень тихо сказал Павел, Ну, так говорила или нет?
Нате стало по-настоящему страшно. Сейчас может рухнуть всё! Конечно, когда она почувствовала угрозу их общему будущему в оппозиционной настроенности Павла, она решилась рассказать обо всём отцу, чтобы он как-то ей помог, прекратил деятельность опасного дискуссионного клуба. При этом она просила, чтобы с Павлом ничего плохого не случилось, и получила это обещание. Нужно признать, отец сдержал слово ведь никаких серьёзных неприятностей у «заговорщиков» не было, если не считать исключение Павла из комитета комсомола. Но как теперь посвятить во всё это своего любимого, не испортив с ним отношения?
Внутренне подобравшись и тщательно подбирая слова, Ната заговорила тихим дрожащим голосом, так не похожим на её обычно бойкую манеру разговора: