На другой день решила с утра наведаться в главк, повод был замечательный: надо было отметить командировку, хоть директор и не собирался выдавать суточные, но дорогу-то оплатил, надо будет по всей форме отчитаться за поездку.
Она шла по коридору легким своим шагом, в состоянии весенней невесомости, и улыбка, скользнув с лица, угнездилась прочно в глазах. А что, может и правда новая жизнь начинается? Навстречу шел Сергей Васильевич, нет, просто Сережа, неудержимо и счастливо рассиялась она ему навстречу всем своим существом.
Он, схватив ее за руки, прижал к стене, лицо опрокинутое, растерянное, заговорил сумбурно:
Анна Петровна, вы ко мне не заходите, нас могут увидеть Я вчера наверное позволил себе лишнего, простите меня, дурака Знаешь, я домой шел, мне было так стыдно, так плохо, мне казалось, даже все собаки на меня лаяли, виноватого Долго бродил вокруг дома, заходить боялся, еле перед женой отоврался. И как я мог, Нюра, это только я мог так глупо
Сергей Васильевич, что это вы так разволновались, хрипло вымолвила Нюра. Она отвела его руки от себя, улыбка и вообще все ее весеннее настроение сразу улетучилось.
Я к вам и не собиралась заходить, командировку вот иду отметить. И что такого произошло, что на вас даже собаки лаять начали? Ничего не было. Вообще ничего не было. А жизнь действительно перевернулась, наш завод будут приватизировать, ваш главк закроют, так что вряд ли мы увидимся еще когда-нибудь. А за чай спасибо!
Она вывернулась из его полуобъятий, пошла мерно отсчитывать каблуками последние минуты жизни. Нет, в конце коридора жизнь к ней вроде как бы и вернулась, она даже улыбнулась какому-то встречному. Вышла на свежий воздух, совсем уже опомнившись. Вспомнила, что надо еще сапог поменять, пакет с коробкой оттягивал руку. На автомате дошла до знакомого киоска, хмуро протянула коробку продавщице. Та заюлила:
И как это я так оплошала, девушка, простите меня, сейчас поменяем, где он тут
Не надо ничего менять, вдруг сердито сказала Нюра. Просто верните деньги.
Сон с лимоном
Боже, боже, зачем я так легко сдалась, почему им поверила?!
девять, восемь, семь
Я всегда была против вмешательства ножа в мою жизнь!
шесть, пять, четыре
Этот с плоским каменным лицом наверняка напортачит
три, два
Смотрит! Смеется! Ножом поигрывает, огромным, кухонным. Я пожимаю плечами, выбираю лимон покрупнее, бросаю в него без предупреждения, сразу. Ловит! Хорошая реакция. Смотрит на меня зелеными глазами, буквально гипнотизирует. Знаю я эти ваши штучки: сжимаюсь, скукоживаюсь, тихонько сползаю под стол, вот оно, защитное пространство!
Железо лязгает, словно там, позади, целая свора всех этих скальпелей, зажимов, иголок. Но меня уже не достать, из сумрака, благодатной тишины и какой-то освобожденной от всяких звуков и угроз сферы, я сначала медленно, а потом все легче, быстрее, наконец, ликующе стремительно лечу гранеными коридорами в каких-то розовых сверкающих плоскостях вперед!
Я не знаю (и даже не думаю об этом!) какая катапульта задает мне это ускорение, я просто наслаждаюсь полетом, освобождением от боли, тревог, неясности. Падение? Нет, я чувствую, что это движение по восходящей! Падение когда ощущаешь вес тела, а его словно бы совсем нет. Невесомость? Но я развожу руками и смеюсь, я почему-то осознаю, что всегда смогу остановиться, встать на ноги, осмотреться, потрогать стенки этого тоннеля Просто не хочу замедляться, когда-то еще удастся вот так полетать, ни о чем не думая!
Пространство пронзают белые иглы, они мне не мешают, живут своей жизнью, складываются в снежинкиили иероглифы Со мной кто-то пытается заговорить? Я что-то слышу? Они упорно пробиваются, я так же упорно увиливаю, полет делается еще интереснее, благодаря этим маневрам.
Так хочется увидеть себя, такую новую, легкую, свободную, наверняка крылатую!
Свет медленно меркнет, так наступают сумерки, коридор сужается, я еще планирую, но сердце сжато тревогой: там, впереди опасность? Простора не будет? Закрой глаза.
Опять откуда-то этот лимон, запущенный чьей-то озорной рукой, маячит перед глазами. Закрой глаза, страшно! Не закрываются. Потому что жестко, грозно, смотрит этот, с каменным плоским лицом, и его взгляд, как скальпель по моим глазам. Хочется закричать, проснуться, но он гипнотизирует, повелевает Успокаивает?
Ну-ну, трусишка, маленькая, глупенькая, всё будет хорошо. Помнишь, как мы играли возле речки, копали прудик, отводили в него водичку, втыкали веточки.