Начало военного лихолетья
Диктор московского радио Юрий Левитан взволнованно сообщил 22 июня 1941 года:
«Сегодня в 4 часа утра посол Германии в СССР граф фон Шуленбург вручил заместителю председателя Совета народных комиссаров товарищу Молотову гитлеровскую декларацию об объявлении войны»
А спустя неделю, 29 июня, вышла совместная директива ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков». В ней, в частности, говорилось:
«В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия!»
Это был призыв, нет, скорее крик отчаяния растерявшейся поначалу власти.
На следующий день, 30 июня 1941 года, создается ГКО Государственный комитет обороны во главе со Сталиным, который в этот период чувствовал себя неважно, к недомоганию прибавилась тоска по утраченным иллюзиям о мире с Германией. Но к его чести, он скоро собрался растерянность пропала, улетучилась без следа, сжигаемая холодной логикой ума.
Ему принесли текст отпечатанного обращения к советскому народу. Он пробежал глазами по листам, потом отвел взгляд и задумался:
«Откликнется ли народ на мой призыв? Много крови пролили мои паладины. Да, пушки последний довод королей. Но без этой крови в Кремле сидел бы другой Лев Троцкий. Добра России он бы не принес. А я был бы уничтожен вместе с моими соратниками. 22 июня Наполеон тоже напал в это время. В 1812 году так же россияне отступали, даже отдали неприятелю Москву но победили. Неужели на этот раз мы проиграем?! Не должны»
Уже на четвертый день войны 140 слушателей контрразведывательного отдела ВШ НКВД были откомандированы в специальный отряд при Особой группе НКВД. 27 июня отряд пополнился 156 слушателями курсов усовершенствования руководящего состава школы, а 17 июля 148 слушателями литовского, латвийского, польского, чехословацкого и румынского отделений курсов. А через несколько дней войска Особой группы НКВД СССР были переформированы в две Отдельные мотострелковые бригады особого назначения (ОМСБОН): первую возглавил полковник М. Ф. Орлов, вторую Н. Е. Рохлин. Бригады состояли из полков, батальонов, отрядов
Начальник военной контрразведки Анатолий Николаевич Михеев знал о готовящемся обращении. Сидя в кабинете, он перечитывал донесения и шифровки. Приглушенно работало радио. И вот диктор сообщил, что сейчас будет передано важное правительственное сообщение.
«Наверное, Иосиф Виссарионович будет выступать», подумал Михеев, и диктор, словно в подтверждение, произнес: «Выступление товарища Сталина!»
3 июля 1941 года оно начиналось с обращения:
«Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! Вероломное военное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину, начатое 22 июня, продолжается»
Вождь в своем обращении дал краткий анализ причин первых неудач, объяснил значение пакта о ненападении, указал на степень и глубину опасности агрессии, призвал к немедленной перестройке всей работы в стране на военный лад.
Далее он повторил кусок текста из совместной директивы от 29 июня, упомянутой выше, о необходимости организации всенародного отпора захватчикам.
«В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов, обозов»
Конец своего выступления он отметил призывами:
«Все силы на поддержку нашей героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота!
Все силы народа на разгром врага!
Вперед, за нашу победу!»
Война нагрянула внезапно, вероломно, хотя ее ждали и боялись как наверху власть, так и внизу народ. Люди еще на что-то надеялись, скорее на силу своей родной непобедимой армии, какой она показывалась в кино, на газетных полосах и страницах книг и брошюр. И вот для партийных чиновников свершилось то страшное, чего они боялись, что не желали приблизить или спугнуть разного рода провокациями.